Красавица и пират
Шрифт:
Жаккетта, закусив губу, стала натягивать платье госпожи на себя. Платье не натягивалось.
Жаккетта, думая о несъеденных обедах, завтраках и ужинах, о матушкиных пирогах и булочках тетушки Франсуазы, о доброй госпоже Фатиме, которая сказочно кормила ее в своем домике, удвоила усилия.
Платье сдалось, но сдавило Жаккетту как тисками. Даже полностью расшнурованное, оно было безнадежно узким и длинным.
Жанна в это время что-то искала в своем новом ларце.
– Надела? – спросила она не оборачиваясь. – Пройдись!
Жаккетта добросовестно,
Платье лопнуло на спине и на бедрах. Услышав треск материи, Жанна оглядела переминающуюся с ноги на ногу Жаккетту, в муках окончившее на ней свой земной путь платье и, вздохнув, сказала:
– Ладно, снимай…
Задача сделать из Жаккетты обольстительную восточную красавицу вдруг показалась ей очень и очень тяжелой.
После такого угрожающего поворота событий Жаккетта всерьез обеспокоилась собственным здоровьем и решила бороться за жизнь.
Ночью, когда весь дом отошел ко сну, она тихонько встала и бесшумно оделась. На цыпочках прокралась мимо спящей Жанны, раскрыла окно – и была такова!
В веселим городе Риме было много местечек, где всякий разный люд веселился до утра, как того желала душа и позволял кошелек.
В одну из таких харчевен и ворвалась ураганом крепко сбитая девица в коричневом платье, причесанная так, что волосы закрывали уши и шею.
Один из компании гудящих здесь второй день студиозусов двинулся к ней, намереваясь пригласить к своему столу. Но девица лишь зыркнула синим глазом и легонько двинула плечом, даже не замедляя шага. Нетвердо стоящий на ногах кавалер отлетел в сторону, как от удара.
Девица уселась за свободный столик, всем своим видом показывая, что без драки это место не уступит и вообще советует близко не подходить.
Это было интересно; и гости заведения стали посматривать в ее сторону. А посмотреть было на что.
При помощи энергичных жестов и отдельных слов, отдаленно напоминающих итальянские, Жаккетта быстро договорилась со служанкой, и на столе перед ней стали возникать долгожданные кушанья.
Даже ее скромных средств хватило на похлебку, жаркое и рыбный паштет. И маленький кувшинчик вина тоже. Жаккетта работала челюстями без малейших остановок. И похлебка, и жаркое и паштет очень недолго задержались на столе. Посуда из-под них блистала ослепительной чистотой. Сметя все с тарелок, Жаккетта мрачно оглядела сидящих в харчевне, сыто рыгнула и такой же ураганной походкой удалилась.
… Проникнуть обратно оказалось сложнее, чем покинуть дом. Ноги пытались съезжать с завитушек и узких карнизов. Лишний шум был крайне опасен, в любую минуту на улице могли появиться прохожие и однозначно истолковать маневры Жаккетты на стене дома.
Но зато довольно урчал сытый живот, хотелось сладко поспать. И жить было куда веселее!
Ночной поход в харчевню очень поддержал Жаккетту и морально, и физически. Но пускать на самотек проблему своего питания и зависеть от случайностей ночных вылазок она не собиралась.
Заботясь о себе, Жаккетта встала пораньше, пока Жанна, и баронесса
Из нижней юбки госпожи Жаккетта выпорола несколько монет, зашитых лично для себя на черный день, рассуждая, что день-то пришел – чернее некуда.
Когда знатные дамы изволили проснуться, излучающая безмятежность Жаккетта уже была дома. Она, как добрая католичка, успела сходить к утренней мессе.
А в тайнике лежал месячный запас продовольствия.
Дни шли за днями, а Жаккетта почти не худела.
– Я тебя вообще на хлеб и воду посажу! – злилась Жанна, измеряя ее грудь, талию и бедра.
– Ну я же говорила вам, что кость у меня широкая! – обидчиво оправдывалась Жаккетта.
Жанна только морщилась.
И без этого проблем хватало. Восточный костюм Жаккетты был слишком легким для наступающей осени. Красные шелковые шальвары и короткий расшитый лиф были одеждой для очень важных случаев, а повседневное платье, по мнению Жанны, больше подходило для вьшаса коров, чем для соблазнения мужчин.
Пришлось потратиться на достаточно изысканные наряды для новоиспеченной Нарджис. Одно платье предназначалось для дороги, другое – для визитов. А ведь эти деньги, между прочим, можно было истратить на себя…
Оранжевые уши Жаккетты без боя тоже не сдавались. Теперь их цвет стал значительно ближе к нормальному, можно было прикрыть их прической, но если, не дай бог, ухо выглядывало наружу, то просто поражала жизнерадостным оттенком.
В глубине души Жанна была уже не рада, что затеяла всю эту кутерьму: Жаккетта не умела ходить, как ходят дамы, не умела стоять, не умела смотреть. А уж когда рот раскрывала, так хоть уши затыкай и беги! В общем, дама еще та…
– Ну что ты голову задрала?! – шипела Жанна, гоняя Жаккетту по комнате в попытках научить манерам. – Опусти сейчас же! Что у тебя, шея не гнется? Где ты видела даму с задранным подбородком?! Это же неприлично!
– Вам легко говорить! – огрызалась Жаккетта. – вы и ваши дамы высокие. А я нет!
– Будешь туфли на толстой подошве носить! – пригрозила Жанна. – Ну что ты, когда идешь, с таким телячьим восторгом по сторонам смотришь, словно вчера на свет родилась!
– А куда же смотреть?! – возмутилась Жаккетта.
– Никуда не смотреть! – взвизгнула потерявшая терпение Жанна. – Настоящая дама по сторонам так откровенно не глазеет! Веки ее полуопущены, взгляд задумчив! Поняла, дура бестолковая?!
– А у госпожи Фатимы лучше было! Она меня кормила хорошо и сказки на ночь рассказывала! – неожиданно заметила Жаккетта, в которой начали просыпаться замашки примадонны: ведь кем ее госпожа Жанна заменить сможет? Никем!
– Пошла с глаз моих! – рявкнула окончательно потерявшая терпение Жанна.
Держа голову склоненной, веки полуопущенными и все равно бросая выразительные взгляды по сторонам, Жаккетта ушла.