Красавицы Бостона. Злодей

Шэн Л. Дж.

– К вам посетитель, сэр.

Я не поднял взгляда от карт, хотя в груди возникли какие-то странные и непрошеные ощущения.

Вероятность того, что это Персефона, была практически нулевой. А даже если это Персефона, то она в любом случае упустила свой шанс, и с этим теперь ничего не поделаешь.

– Кто там? – рявкнул я.

– Миссис Вейтч.

Я чувствовал, как взгляд Хантера устремился ко мне, прожигая дыру в щеке.

– Я занят. – Я указал на стол.

– Сэр, уже поздно, и на улице сильный

дождь.

– Я в состоянии посмотреть на часы и глянуть в окно. Вызови ей такси, если так хочется быть джентльменом.

– Гроза сильная. Линии связи оборваны. Приложения такси не работают, – продолжил Петар, сложив руки за спиной и проговаривая каждое слово медленно и размеренно. Он знал, что я не люблю, когда ко мне относятся неуважительно. Я всегда был готов чуть что избавиться от недисциплинированного персонала. – Она промокла до нитки и, похоже, очень расстроена.

Хантер открыл рот, но я поднял руку, чтобы остановить его.

– У нее пять минут. Приведи ее сюда.

– Вы хотите, чтобы она пришла в эту комнату? – Петар огляделся кругом.

Над нашими головами клубилось едкое облако сигаретного дыма, а стены пропитал кислый запах выдохшегося теплого алкоголя. В комнате пахло, как в борделе.

Персефона оказалась дамой в беде, а я приглашал ее в логово льва.

Но она отклонила мое предложение. Раз мое самолюбие пострадало, то и ей не помешает получить пару оплеух.

Я посмотрел в глаза Петару отсутствующим взглядом.

– Или делай по-моему, или пусть проваливает. И, насколько мне известно, миссис Вейтч не может позволить себе вызвать машину. Приведи. Ее. Сюда.

Не прошло и минуты, как Персефону, всю промокшую и потрепанную, провели в гостиную. За ней тянулась тонкая струйка воды, обувь скрипела с каждым шагом. Ее глаза, голубые и бездонные, словно океан, выглядели взволнованными. Светлые волосы липли к вискам и щекам, а дырявая ветровка перекрутилась вокруг ее стройного тела.

Она остановилась посреди комнаты, грациозная, как королева, которая соизволила уделить время своим подданным. Я четко уловил момент, когда ее осенило. Как только она оглядела окружающую обстановку. Мягкий свет, закуски и напитки.

Эта жизнь могла быть твоей. Ты отказалась от нее ради любви.

Персефона выпрямилась в полный рост, – который, к слову, был невелик, – сделала глубокий вдох и устремила на меня пристальный взгляд.

– Я согласна.

Два простых слова прогремели в комнате, словно взрыв.

Следи за пульсом, Киллиан.

– Что, прости? – Я вскинул бровь.

Она не удостоила вниманием Хантера, Сэма и Дэвона, демонстрируя больше мужества, чем было у них троих вместе взятых. Петар стоял рядом с ней в покровительственной позе.

Персефона подняла голову выше, отказываясь отступать или

выражать недовольство. В это мгновение, промокшая как крыса и на грани пневмонии, она была безжалостно прекрасна. А я точно знал, почему всегда предпочитал смотреть на ее старшую сестру, когда мы оказывались в одной комнате.

Эммабелль не ослепляла меня.

Не поглощала меня.

Не волновала меня.

Она была просто очередной женщиной, манерной и избалованной, которая всегда вела себя шумно, беззастенчиво, отчаянно желая, чтобы ее заметили и признали.

Персефона была чиста и благородна. Лишена притворства.

– Твое предложение, – ее голос был нежным и сладким, как гранат, – я его принимаю.

Она согласна.

Я сейчас вмажу кулаком в стену.

Нет, не просто в стену. Во все стены. Превращу свой особняк в Бэк-Бэй в якобинском стиле в горстку пыли.

Она принимает предложение, которое больше не актуально.

Ее щеки покраснели, но она не сдвинулась с места, будто пригвожденная к полу, а вокруг нее уже начала собираться лужа из стекающей воды.

В этот момент казалось, что заполучить ее было даже слишком просто, но вместе с тем совершенно невозможно.

– Перси, я… – Хантер встал с места, собираясь броситься на помощь подруге своей жены. Я усадил его обратно, опустив руку ему на плечо, и с силой прижал его кресло к стене, не отводя глаз от Персефоны.

– Знаешь, чем мне нравится греческая мифология, Персефона? – спросил я.

Ее ноздри раздулись. Она не клюнула на наживку, потому что знала, что я все равно ей отвечу.

– В ней боги неоднократно наказывают женщин за высокомерие. Видишь ли, пятьдесят пять часов назад я был недостаточно хорош, чтобы стать твоим мужем. Тебе потребовалось больше времени, чем мы договаривались, чтобы дать ответ.

У нее приоткрылся рот. Я озвучил это в присутствии всех наших знакомых, даже глазом не моргнув.

– Началась гроза. – Ее глаза вспыхнули. – Поезда перестали ходить. Мне пришлось ехать на велосипеде в дождь…

– Мне надоело. – Откинув голову на подголовник, я взял блестящее яблоко из корзины с фруктами и покрутил его в руке. – А ты опоздала. В этом вся суть ситуации.

– Я приехала, как только смогла!

Теперь ее потрясение сменилось злостью. Ее холодные, как мрамор, глаза мерцали стальным блеском. Не от слез, а от чего-то другого.

От того, что я не видел в них до этого вечера.

Ярости.

В голове эхом пронеслись слова отца: «Бери в жены более послушную. Ту, которая не станет просить слишком многого».

Минка казалась покорной, гибкой и отчаявшейся.

Персефона же просила немыслимого – любви.