Краш-тест для майора
Шрифт:
— Настя, мы не могли встречаться где-то раньше? У меня такое дежавю… что я теряю связь с реальностью.
Беру её руку в свои.
— Вот я к Вам прикасаюсь… так… словно уже много раз делал это.
— Так бывает… Область мозга содержащая какие-то определённые образы и воспоминания блокируется, но связи ведут в обонятельную, слуховую зону, тактильную… Там воспоминания хранятся, как и прежде. Просто они не могут привязаться к конкретному образу. Обратная связь нарушена. И… могут привязаться к случайному, —
— Так, мы не встречались?…
С волнением облизывает свои нежные губы, набирает в грудь побольше воздуха…
— Настасья Андреевна, — заглядывает медсестра. — Глеб Евгеньевич приехал. Просит Вас…
Сжав на мгновение мою кисть, быстро выходит из палаты. Я слышу, как удаляется стук каблучков. И ловлю себя на том, что горю от ревности! Неприятной, горькой и… беспомощной! Потому что я овощ, блять.
Не-е-е! Не надо мне такого лечения!
Поднимаю глаза на эту ебучую капельницу….
Интуиция орёт, как сигнальная система. Капельница как граната без чеки. Какой-то не совсем адекватный страх охватывает меня, что мне могут поставить ее насильно. И мне хочется эту гранату обезвредить. Встаю, выглядываю в коридор больницы. За стойкой ресепшена пусто. Дверь в сестринскую приоткрыта, оттуда женские голоса. Женщины спорят, смеются… чуть дальше приоткрыта еще одна дверь. В синей униформе спиной ко мне стоит здоровенный санитар.
Оглядываясь, тихо дохожу до ресепшена.
— Варя, ты капельницы подготовила? — доносится из сестринской.
— Нет. Только в третью стойку отдала. Но там без меня капельницу готовят. Военный какой-то…
У двери — несколько стоек с капельницами.
Посоображав несколько секунд, отцепляю от одной из стоек баллон с физраствором и быстро возвращаюсь к себе. Меняю баллон на своей капельнице. Силы покидают меня окончательно. Забросив заряженный лекарствами баллон поглубже в тумбочку, я обессиленно падаю на свою кушетку. Паранойя, Зольников? Может быть… Но для начала пусть так.
Глава 27. Бонус от Насти
Выхожу на крыльцо.
— Ну! — улыбаясь разводит руки Глеб. — Обнимай… чего замерла? Я соскучился.
Глаза — серые холодные как пыльный бетон. Что-то не так…
Ощущение сжатой руки на шее, с которым я живу, усиливается.
Это удушение… никак не могу от него избавиться. Глеб никогда не был ко мне жесток или циничен. Ничего подобного. Но отчего-то я очень хорошо чувствую, что если вдруг я перестану быть хорошей послушной девочкой, то со мной будет что-то очень страшное.
Это как жить с диким зверем, с иллюзией, что ты его приручил. На самом деле, это он тебя приручил, и, в любой момент, может сожрать, если ты ему надоешь. И ты боишься надоесть. Ты выслуживаешься. Ты превращаешь свою жизнь в постоянный
— Привет… — обнимаю его, вжимаясь губами в гладко выбритую челюсть, рефлекторно пытаясь избежать поцелуя в губы.
Хотя давно уже себя уговорила, что в этом нет ничего неприятного. Но просто… Зольников! Он сломал все мои механизмы самозащиты и мою с таким трудом наработанную броню. И теперь, когда Глеб касается меня, я ломаюсь от ощущения, что изменяю Сергею. А когда Сергей — Глебу. Изменять Сергею — очень больно, Глебу — очень опасно.
Я как глупая бабочка, которая чем больше дергается, тем больше запутывается в паутине. Я чувствую, что уже погибла. Хотя мой паук еще пока нежен…
Рука Глеба ласково скользит по моей спине.
— Я купил тебе подарок…
— Какой? — пытаюсь изобразить энтузиазм.
Он открывает ювелирную бархатную коробочку. Там золотые брендовые часики. На циферблате вместо цифр драгоценные камни.
— Спасибо! Очень красивые.
Целую в щеку.
— Дай руку…
— Глеб, это же очень дорого. Мне неловко носить такое в коллективе. Здесь все простые люди. Халат… и золотые часы, — улыбаюсь я. — Ну нелепо же! Давай, это будет для каких-то событий?..
— Не понравились? — не моргая смотрит в мои глаза.
— Понравились! Они великолепны. Но…
— Тогда, дай мне руку. Я хочу, чтобы моя женщина носила мои подарки. И мне плевать на твой коллектив.
— Окей-окей… — по привычке сглаживаю я, протягивая руку. И пока он защелкивает на мне увесистый браслет, пытаюсь перевести разговор на другую тему: — Как у тебя на работе? — отстраняюсь, заглядывая в его всё еще прохладные неудовлетворённые глаза.
— Уже лучше, — едва заметная ухмылка. — Ничего не хочешь мне рассказать?
Я ненавижу этот вопрос! Потому что за ним может стоять всё что угодно. От простой попытки посмотреть мою реакцию на этот вопрос, до знания о том, что я изменила ему с Зольниковым.
И я как невротик тянусь за своими сигаретами.
— Да нет… что рассказать-то?
— Ты похудела, Настя…
Нервно поправляю волосы. Зачем? Они все идеально зализаны назад, в хвост. Мой жест истеричен. Глеб это считает.
— Ты нервничаешь… — перехватывает он мою руку, выводя на ладони круги.