Краш-тест
Шрифт:
Герман закатил глаза, прислушиваясь, и я поморщилась. Эта его манера меня капитально выводила из себя, хотя сейчас вообще было не до того.
За пять минут до полуночи в комнату вошла женщина с навигатором в руках. «Вы приехали!» - доверительно сообщил навигатор. Несмотря на не самую веселую обстановку, все собравшиеся дружно грохнули. И правда, приехали…
– Ну, товарищи нарушители и потерпевшие, с Новым годом вас! – в комнату заглянул «наш» лейтенант. – Погнали. Бобровская, заходите!
Я зашла в дежурную, быстро подписала схему и протокол и получила квитанцию на
– И никакого разбора? – удивилась я.
– А вы хотите разбор? – вскинул брови лейтенант.
– Нет, - пискнула я, схватила права с техпаспортом и поспешила сбежать.
– Фокин, теперь с вами, - за моей спиной крикнул лейтенант.
Мы с Максимом чуть не столкнулись в дверях и остановились, глядя друг на друга.
– Простите, пожалуйста, - покраснела я. – Правда вас не заметила. Ну там… на шоссе.
– Ничего, не переживайте, - улыбнулся он. – Со всеми бывает.
= 1.
12 июня
На праздник мама заманила нас к себе под благовидным предлогом починки какой-то садовой ерунды. Хотя вполне могла бы выставить бутылку соседу Генке, который в трезвом состоянии был мастером на все руки.
– Хорошо, - страдальчески скривился Герман, когда я передала ему мамину просьбу. – Давай поедем, выполним семейный долг и будем свободны на ближайшие месяца полтора. Или два.
– Это ты будешь свободен, - возразила я. – А с меня она так просто не слезет. Я обязана посещать ее минимум раз в неделю.
– Я же не прошу тебя ездить со мной в Выборг, - парировал он.
– Слава богу!
Если моя мама Германа тихо недолюбливала, то его родители меня просто терпеть не могли. Они особо не скрывали, что считают меня хищницей, которая захомутала их прекрасного мальчика. И что если бы не я, он давно бы уже благополучно женился и наделал им пару-тройку внуков. И никто на свете не смог бы их убедить, что на самом деле все обстояло с точностью наоборот.
С Германом у нас, как пишут в статусах соцсетей, все было сложно. Мы были вместе почти шесть лет, за это время миллион раз сходились и расходились, съезжались и разъезжались, дважды подавали заявление в загс, но так и не расписались. Иногда мне казалось, что Герман - любовь всей моей жизни, а иногда я ненавидела его так, что готова была выцарапать глаза и треснуть по башке табуреткой.
Когда-то мы вместе учились на журфаке университета, только Герман на курс старше. Знали, как друг друга зовут, но не общались. Через год после моего выпуска он нашел меня на Фейсбуке и написал сообщение: «Привет, кажется, мы знакомы?». Я долго и с недоумением рассматривала фотографию смазливого, нахально-самоуверенного субъекта с челкой до самого носа. Пожалуй, только имя, не самое распространенное, и журфак в профиле помогли вспомнить, кто это вообще такой.
С полгода мы вяло общались на Фейсбуке – если, конечно, можно назвать общением редкий обмен комментариями и лайки под фотографиями. Потом случайно (случайно ли?) встретились на вечеринке у общих знакомых, и я его сначала не узнала.
Кто-то
А Германа, как потом выяснилось, мое невнимание удивило и обидело. Как же так, ведь тыщу лет знакомы, и он же такой замечательный! А у меня тогда просто был выключен режим поиска. Личная жизнь шла плавно и сама по себе. Я с кем-то знакомилась, ходила на свидания, но никто не интересовал настолько, чтобы перейти из разряда «просто знакомый» в «мой парень».
Однако Герман – когда был в этом заинтересован, конечно, – мог быть невероятно обаятельным. Он обволакивал собою, заглатывал, как нежный, ласковый удав, растворял в себе. Неделя, другая – и как-то вдруг оказалось, что мы «в отношениях». Потом я не раз себя спрашивала: зачем ему это понадобилось? Почесать воспаленное эго? Нет, я не была о себе низкого мнения и вполне допускала, что в меня можно влюбиться. Но изначально-то?
Розовые очки слетели быстро. Оказалось, что Герман обидчив и капризен, как барышня. И ревнив, как всем известный мавр. Меня это здорово напрягало, но я терпела. Как говорила моя бабушка, терла к носу. И все же в конце концов взрывалась. Наверно, взорвись хотя бы раз основательно, ядерно, все бы давно закончилось, но… Моей вечной бедой было то, что весь пар уходил в свисток. Отходила я намного быстрее, чем заводилась. А Герман этим бессовестно пользовался. Цветочек, пироженка в коробочке, смешная безделушка, «ну, жаааба, ну прости дурака». И все – перезагрузка. Только после каждой такой перезагрузки мое настроение и желание радоваться жизни падало еще на один градус.
Да что там два заявления в загс, у нас даже нормально жить вместе толком не получалось. Хотя бы уже потому, что оба работали дома и элементарно мешали друг другу – что у меня, что в его студии на Васильевском. Трудовая книжка Германа числилась редактором небольшого ведомственного журнала, а сам он удаленно писал статьи для дорогих московских глянцев. И уже только поэтому считал всю мою работу: и энциклопедии с картинками, и рекламные тексты, и переводы с французского – дешевой халтурой. Вообще-то я и сама так считала, но слышать подобное от любимого мужчины – в лоб, открытым текстом – было обидно. А уж мои самодеятельные пешие экскурсии, которые я проводила, набирая группы через Фейсбук, Герман и вовсе не воспринимал всерьез.
Объективно Герман - как журналист и в целом как райтер – был на порядок выше меня. Писал легко, не задумываясь, как дышал, и почти не правил. Его статьи по-настоящему цепляли, а от коротких рассказов аж дух захватывало, настолько они были яркими, емкими, похожими на музыку. Наверно, он мог бы написать отличный роман, но ему было скучно развозить сюжет на десяток авторских листов. По жизни Герман был спринтером – в отличие от меня, черепахи и перфекционистки, которая могла вылизывать три абзаца целый день.