Красив и очень опасен
Шрифт:
Не дожидаясь ответа, Ричард налил немного виски прямо в молоко, а потом плеснул изрядную порцию желтоватой жидкости в стакан со льдом. Кэссиди так и подмывало закричать, наброситься на него, вцепиться в лицо, запустить кружку с молоком через всю кухню…
И Ричард прекрасно это понимал. Он молча наблюдал за ней, зорко подмечая любую мелочь, каждое ее движение. Кэссиди понадобилось собрать в кулак всю свою оставшуюся волю, чтобы не только не закричать, но и попытаться придать себе невозмутимое (как она надеялась) выражение.
— Я не люблю виски, —
— Знаю, — кивнул Ричард. — Но все-таки выпей. — Ногой он придвинул ей стул к столу.
Понимая, что должна повернуться и уйти, Кэссиди тем не менее подошла и присела, стараясь держаться как можно дальше от него. Кружка молока с янтарным следом, оставленным виски на белой поверхности, стояла перед ней.
— Ну как Шон? — осведомился Ричард. — Выкарабкается?
Кэссиди подняла голову и встретилась с ним взглядом.
— А тебе это важно?
Ричард пожал плечами.
— Это зависит от того, закончил он книгу или нет.
— Закончил. Еще до отъезда в Хэмптон.
— А ты это знала?
— Нет. Скажи, а чем важна его книга для тебя? Ведь в ней нет ни слова правды, верно? Ты не рассказал Шону, что на самом деле произошло в тот вечер. И он даже не подозревает, что твои дети живы.
— Сама знаешь, Шон пишет художественные книги, — ответил Ричард. — Я же рассказал ему предостаточно для разработки лихо закрученной сюжетной линии. Думаю, чтиво получилось зажигательным. — Он поудобнее устроился на стуле, пристально глядя на Кэссиди. — Как бы то ни было, Шон выплачивает моим наследникам весьма приличную сумму за помощь, которую от меня получает.
Брови Кэссиди взлетели вверх.
— А как же законы? Мне казалось, преступник не имеет права извлекать прибыль из книг о его преступлениях.
От улыбки Ричарда по ее спине поползли мурашки.
— Ты недооцениваешь Марка Беллингема, — сказал он. — Деньги переводятся в попечительский трест, распоряжаются которым сам Марк, Салли Нортон и третье лицо по выбору Марка.
— Деньги предназначены твоим детям?
Ричард промолчал.
— Вот, значит, в чем дело, — задумчиво промолвила Кэссиди. — Ты пошел на все это ради детей. — Она потянулась было к кружке с молоком, но рука так дрожала (Кэссиди это, впрочем, ничуть не удивило), что в последнюю секунду она отказалась от своего намерения. — Так вот почему ты убил свою жену!
— Выпей молока, Кэсси, — мягко промолвил Ричард.
Кэссиди уставилась на кружку. Да, она знала слишком много, и Ричард не мог чувствовать себя в безопасности. Она предала его, разрушила все его планы, и вот теперь, вместо того чтобы остаться в Англии, он вернулся в Нью-Йорк. Скорее всего за ней. Чтобы заставить ее замолчать. Навсегда.
Возможно, он ее отравит. Смертный приговор ему уже вынесен, и Ричард, похоже, совершенно не заинтересован в замене его пожизненным заключением. Казнить больше одного раза все равно нельзя. Если она умрет, никто уже не выболтает его тайну. Марк связан профессиональным обетом молчания, а Салли ради детей Ричарда
Да, угроза для Ричарда исходит только от нее. Ему уже случалось убивать ради детей, в этом Кэссиди не сомневалась. Пойдет ли он на очередное убийство?
— И как будут развиваться события дальше? — спросила она, пытаясь выиграть время.
— Это зависит от ряда обстоятельств. Например, выживет ли Шон. Если он останется жить, то ты полностью будешь поглощена уходом за ним. Попытаешься наконец стать идеальной дочерью. У тебя не останется сил и времени для меня и моих забот. Салли, надеюсь, пойдет на поправку, но тем не менее Марк будет подыскивать ей замену. Какую-нибудь надежную женщину. Готовую поставить интересы моих детей выше своих собственных.
Кэссиди понимала, что он сказал это вовсе не для того, чтобы ее уязвить. Тем не менее Ричард настолько поднаторел в искусстве вить из нее веревки, что даже обычные слова, произнесенные самым безмятежным тоном, ранили ее, как острый нож.
— А если Шон так и не придет в себя? — словно со стороны услышала она собственный голос. — Вдруг он умрет?
— Вот тогда ты будешь представлять для меня серьезную угрозу. Горе и незаконченные дела станут разрывать тебя на части, и тогда ты вполне способна наговорить лишнего кому не надо. Этого я не вправе допустить.
— И как ты меня остановишь?
— Пока не знаю. Пей молоко, Кэсси.
В голове ее вихрем замелькали кадры из старых фильмов. Хичкоковские ужасы, отравленные напитки в руках любовников. Может, как бы невзначай опрокинуть кружку? Или просто наотрез отказаться от молока. Не станет же Ричард поить ее силой!
Кэссиди медленно протянула руку к кружке, чувствуя на себе жгучий взгляд Ричарда. Молоко уже немного остыло, и от кружки пахло виски. И, кажется, чем-то еще. Незнакомым. Или у нее просто воображение разыгралось?
— Что еще ты туда добавил? — спросила она, снова пытаясь выиграть время.
— Это самое обычное молоко, — пожал плечами Ричард. — К сожалению, с пониженной жирностью, другого в холодильнике не нашлось. Немного виски. Пара капель миндального экстракта.
— Миндального? — переспросила Кэссиди. Кажется, есть какой-то смертельный яд с запахом горького миндаля. Мгновенного действия.
— Да, миндального, — кивнул Ричард. — Ну и, разумеется, немного крысиного яда, который оставила Бриджит. Надеюсь, вкус не покажется тебе слишком неприятным. Миндаль и виски должны его заглушить. Может, сахарку подсыпать?
Кэссиди нервно сглотнула.
— Я рада, что ты еще способен шутить, — выдавила она.
— По-моему, тебе тоже грех жаловаться на чувство юмора, — сказал Ричард. — Хотя оно у тебя и несколько своеобразное. Особенно забавны твои определения любви и доверия. Те, что ты высказала, прежде чем сбежать. Выпей же наконец это чертово молоко, Кэсси, и посмотрим, откинешь ты копыта или нет!
— Может, ты глотнешь первым?
Ричард недоуменно пожал плечами.
— С какой стати? Я не самоубийца.