Красивая, как ночь
Шрифт:
— Просто вы казались таким мрачным и надутым. Даже весьма зловещим, сидя в темноте. А поскольку кошка явно следует за вами по пятам…
— Я бы не удивился, обнаружив, что Боадицея обладает сверхъестественной силой, — сухо ответил Кэм, пересек комнату и подошел к столу. — К несчастью, я смертен. Не желаете присесть? — Он указал на кресло напротив себя.
После обмена любезностями, граф откинулся на спинку кресла, пристально глядя на Хелен через стол. Несмотря на решение поговорить этим вечером с Хелен, он предпочел держаться от нее подальше. Он не мог позволить
Возможно, они с Бентли слишком похожи на своего отца. Разница лишь в том, что он боролся с наследственностью, а брат, похоже, стремился бравировать ею. А когда появилась Хелен, ему стало значительно труднее вести эту борьбу. Вчера он почему-то ощутил себя в ее присутствии зеленым юнцом. Его чувства бушевали, разум померк, казалось, он дышать не мог, словно чертов галстук был завязан слишком туго.
А прошлой ночью, когда он предавался воспоминаниям, брюки стали бы ему слишком тесны в определенном месте, не надень он до того ночную рубашку. Это была чертовски изнурительная, бессонная ночь. И он не собирался испытывать новые мучения. Но раз ему необходимо обсудить ряд важных моментов с гувернанткой, то лучше сделать это сразу.
— Полагаю, ты интересуешься, зачем я пригласил тебя сюда этим вечером? — начал Кэм.
Черные волосы Хелен сверкали, как шелк, в отблесках света. «Красота подобна ночи…» Вновь и вновь всплывали в его памяти слова Байрона. Он позволил взгляду скользнуть по изящной шее, к глубокому вырезу ее платья, обольстительно прикрытому кружевной косынкой. С трудом оторвав от нее взгляд, Кэм принялся наводить порядок на столе, тщательно выстраивая предметы в идеально ровную линию.
Хелен, казалось, слишком пристально следила за его пальцами, но ее голос прозвучал холодно и бесстрастно:
— Нет, милорд. Я у вас работаю. И я предположила, что необходимо что-то обсудить. — Она посмотрела на него, и в ее взгляде было только вежливое внимание.
— Так оно и есть, — ответил Кэм, подавляя глупую вспышку разочарования и сосредоточившись на пачке корреспонденции. — Я счел, что мы не закончили наш разговор об Ариане. Перед обедом я поговорил с ней, объяснил, что ты не обычная гувернантка. Что ты… что мы с тобой друзья.
— Вы так сказали? — удивилась Хелен.
— Да, — подтвердил он и замолчал, чтобы сложить безукоризненно ровную стопку бумаг. — Кажется, это помогло. У меня сложилось впечатление, что она чувствовала себя довольно спокойно с вами.
— Да, я заметила это с громадным облегчением, — признала Хелен.
— И я тоже. Почему бы тогда не начать занятия в классной комнате прямо завтра? Я не вижу причин
— Благодарю вас. — Хелен помолчала и сделала глубокий вздох. — Но прежде, милорд, я бы хотела вас спросить…
— Разумеется, — ответил Кэм, быстро взглянув на нее. В голосе Хелен прозвучали непривычные для его уха нотки сомнения.
— Можете ли вы рассказать мне про обстоятельства, заставившие Ариану потерять речь? — тихо спросила она. — У меня нет желания любопытствовать или бередить старые раны, но я была сегодня на церковном кладбище…
— Кладбище? Зачем, скажи на милость?
Хелен наблюдала за хозяином, который достал перочинный нож и стал затачивать перо.
— Я ходила на прогулку, — сказала она, следя за точными движениями его пальцев.
У Кэма были красивые руки, немного большие и натруженные для, скажем, рук художника, но все равно быстрые и грациозные. Однако в каждом его движении чувствовалось стремление контролировать не только себя, но и все вокруг него.
Сделав глубокий успокаивающий вздох, Хелен заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.
— Я проходила через кладбище и заметила могилу вашей покойной жены. Мне бросилась в глаза дата. Учитывая возраст Арианы, невозможно не заметить, как дата смерти близка к…
— Да, — перебил ее Кэм, открывая ящик письменного стола. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Ты права. Ариана перестала говорить после смерти ее матери.
— Бедный ребенок, — вздохнула Хелен. — Это, должно быть, потрясение.
Кэм прекратил наводить порядок, на его лице появилось выражение глубокой печали.
— Сначала и мы так думали, — тихо произнес он. — Но чем упорнее мы пытались расспросить ее, тем больше она замыкалась. Со временем шок, кажется, прошел, но речь не вернулась.
— Тогда мы имеем дело с чем-то гораздо более сложным, нежели горе.
— Согласен. К тому же Ариана и ее мать не были особенно близки.
— Не были близки? — Хелен решила, что ослышалась. — Простите, но я не могу представить…
Широкие плечи Кэма словно поникли, но голос не дрогнул.
— Горькая правда состоит в том, что мою жену не удовлетворяла ее роль в жизни. Оглядываясь назад, я понимаю, что Кассандра не была готова стать матерью. Кроме того, ее совершенно не прельщала роль жены сельского сквайра, кем я, по сути, и являюсь.
— Но ведь она вышла за вас? — возмутилась Хелен.
Кэм одарил ее взглядом, полным цинизма.
— Мой тесть жаждал титула для своей семьи, Хелен. Отец унаследовал графский титул своего дяди, который был стар, болен и одинок. — Его рот скривился в грустной усмешке. — О, все это было сделано довольно тонко, но семья Кассандры заставила ее выйти за меня замуж, как, впрочем, и мой отец заставил меня жениться на ней.
— Заставил? Я не понимаю.
— Деньги, Хелен, — горько рассмеялся Кэм. — Разве все и всегда не сводится к деньгам? Твоя мать, мой отец — они были как своенравные дети, раскапризничавшиеся в кондитерском магазине, без всякого представления о самодисциплине.