Красивая жизнь
Шрифт:
Свечи давно догорели. Последний огонек зашипел в растаявшем воске и погас.
– Надоело, – сказала Света. Она скорчила недовольную гримаску, но Жэка все равно смотрел на нее с обожанием. – Может, удастся хоть чуть-чуть вздремнуть…
Она прилегла на диване и тут же заснула, неровно посапывая во сне. Братья Орловы и Алена стали опять смотреть телевизор, устало перебрасываясь шутками, а Егор сам с собой играл в «Дартс». Он выпил много вина, поэтому не всегда попадал в мишень, но не злился, а удивлялся.
В
На небе сияла полная луна. Где-то недалеко протяжно лаяла собака, иногда срываясь на жалобный вой. Ира обняла себя за плечи, чтобы было теплее, и подумала, что однажды наступит тот день, когда точно так же ее обнимет другой человек. Почему-то она сразу представила себе Макса: его зеленые глаза смотрят на нее, как будто хотят пронзить насквозь, его нежные руки обнимают ее с неожиданной силой…
– Скучаешь? – Дверь приоткрылась, и в дверном проеме показалась растрепанная голова Егора.
Ира резко опустила руки, как будто боялась, что Егор может догадаться, о чем она думает.
– Нет, просто вышла подышать, – сказала она.
– А вот я скучаю, – сказал Егор и достал пачку сигарет. – Будешь?
– Давай. – Ира достала сигарету и повертела ее в руках. Она ни разу в жизни не курила, но это было там – в том мире, где живут ее родители, Аня и Кахобер, а здесь все было по-другому.
– А я скучаю, – повторил Егор и глубоко затянулся.
– Почему? – спросила Ира. Курить ей не понравилось, и она держала зажженную сигарету, не зная, что с ней делать.
– Каждый день одно и то же. – Егор смотрел на луну, как будто хотел, чтобы и там услышали его жалобы. – Выпили, похохотали, разошлись. Ни уму, ни сердцу. Надоело.
Ире было странно слышать эти слова. Ей казалось, что Егор чувствует себя как рыба в воде: он и шутит веселее других, и смеется громче…
– А я думала, что Макс и Жэка – твои друзья, – сказала она.
– Друзья? – воскликнул Егор и горько усмехнулся. – Не смеши меня. Разве это друзья? Только и думают о том, как развлечься.
– Тогда зачем ты с ними общаешься? – спросила Ира. Ей стало неприятно, что Егор может так говорить о людях, с которыми проводит все дни напролет.
– А я разве лучше? – спросил Егор и посмотрел на нее в упор. – Я разве другой?
Они помолчали. Потом Ира набралась смелости и спросила:
– А Алена? Мне казалось, она тебя любит…
Егор посмотрел на нее, как на маленькую, и ухмыльнулся:
– Алена просто дура. Она и знать не знает что такое любовь.
– А ты… Ты – знаешь? – с вызовом спросила Ира и покраснела. Ей самой не верилось, что она так смело разговаривает с самим Егором Тарасовым но была такая ночь, когда все становится возможным.
– Когда-то
Внезапно он наклонился к Ире и протянул руку, как будто хотел вынуть ей соринку из глаза. Но вместо этого провел рукой по ее щеке, шее, а потом притянул к себе и поцеловал.
«В самые губы», – пронеслось в голове у Иры.
– Ты что. – Она толкнула его в грудь обеими руками и крикнула так, что соседская собака от неожиданности замолчала. – Егор, ты что?
Он чуть не упал со ступенек, так Сильно она его толкнула, но удержал равновесие и сказал:
– Не шуми, Дмитриева. Ты ужасно смешная знаешь об этом?
Ира совершенно не понимала, что в ней такого смешного. Она смотрела на Егора с недоумением и упреком. Даже ему стало не по себе от этого взгляда.
– Что ты так смотришь на меня? – спросил он. – неужели я такой противный?
Ира не ответила, а побежала прочь от него от этого красного дома, от этого поцелуя. Она хлопнула деревянной створкой ворот и выбежала на дорогу занесенную снегом. Ее сердце стучало о ребра, как молот по наковальне, и она бежала, пока не устала.
– Куда ты? – неслось ей вслед. – Подожди! Она боялась, что Егор бросится за ней вдогонку, но он так и остался стоять на крыльце. Вой собак теперь был совсем близко, и Ира перешла на шаг. «Собаки ли это?» – подумала она и остановилась.
Ей захотелось вернуться к теплу камина, к мерцанию телевизора, к людям, с которыми можно поговорить. Но прежде чем вернуться в дом, она должна была обо всем подумать и понять, что значит этот поцелуй.
Ее ведь еще никто не целовал. Никто. Ни один человек на земле.
Когда они со Светой и Аней гадали, подруги просили: «Ира, посиди на картах», – и снисходительно улыбались.
Считалось, что, если нецелованный человек посидит на картах, они не будут врать. И Ира послушно садилась на колоду.
«Правда? Никогда не целовалась? – Света поднимала брови и таращила глаза. – Врешь!»
«Не вру, – недовольно бурчала Ира. – Ни разу». А теперь она больше никогда не сможет так сказать и никогда не будет сидеть на колоде для правдивого гадания. От этого поцелуя у нее во рту остался привкус вина и табака – терпкий и чуть горьковатый.
«Я думала, все будет не так. – Ира сжимала виски, чтобы мысли не рассыпались. – Совсем не так».
Она представляла, как однажды Тот, Кто Ее Полюбит, скажет ей о своей любви. Он будет застенчивым и нежным и произнесет все те слова, которые кажутся такими избитыми, когда их говорит в кино, и так волнуют, когда они обращены к тебе. И тогда она ответит, что – да, она тоже, она также… А потом он ее по целует – сначала робко, а потом уверенно и властно. Потому что кому же еще, ее целовать, как не Тому, Кто Ее Полюбит?