Красиво разводятся только мосты
Шрифт:
— Да, Ира, да, — лежала вечером одна на огромной двуспальной кровати Аврора, глядя в потолок, — ты была права. Как всегда, права.
Телефон валялся рядом — только руку протяни, но Аврора не знала, что сказать подруге, а, скорее не хотела услышать от неё то, в чём и себе боялась признаться, на что боялась и надеяться: «Я люблю его. И я очень хочу, чтобы это был его ребёнок».
Его, не Романовского. Но жизнь чертовски несправедлива.
Она так ничего и не сказала Романовскому за неделю.
А утром дня суда позвонил адвокат.
Глава 60
—
— Что случилось? — перепугалась Аврора.
— Ничего, ничего, — поспешил заверить адвокат. — Просто формальности, которые нужно уладить до заседания. Буду ждать вас у центрального входа, — он назвал время и отключился.
Аврора его почти ненавидела: она всё утро себя успокаивала, пыталась взять в руки, настраивалась, а он одним звонком… Одним дурацким звонком!
Аврора выпила целый стакан воды, прежде чем сердце перестало колотиться как ненормальное. К счастью, Романовскому каким-то чудом удалось её отвлечь, рассмешить, найти слова.
— Если это твои проблемы, ты можешь их решить, — сказал он. — Если ты не можешь их решить — это не твои проблемы.
Аврора с благодарностью обняла мужа уже за то, что сегодня не одна. Что он рядом.
Вздохнула. Привела в порядок волосы, нанесла макияж, надела костюм, в котором выглядела, как с обложки журнала, сунула ноги в туфли на каблуках, высоко подняла голову.
«Даже если дадут максимальный срок, три года — не вся жизнь. Я справлюсь. — Прижала руки к животу. — Мы справимся».
У здания суда ожидаемо дежурили журналисты.
Подлетели, как коршуны за добычей, едва они с Романовским вышли из машины. Аврора ждала и демонстрантов с плакатами «Убийца!», скопление разгневанных людей, жаждущих крови и зрелищ, но то ли их не было, то ли она не увидела: с одной стороны её закрыл Романовский, с другой — водитель. У входа встретил Красин.
По лицу адвоката, как обычно, ничего нельзя было понять. Аврору пригласили в кабинет.
— Только Аврора Андреевна, — неласково остановил Красин мужа.
Тому ничего не оставалось кроме как ободряюще кивнуть Авроре и отступить. Хотя, честно говоря, с Романовским рядом ей было спокойнее. Но нельзя, так нельзя.
«Это просто формальности», — сказала она себе и бесстрашно шагнула в открытую дверь.
— Присаживайтесь, — указала ей на стул судья в неожиданно маленьком, но уютном кабинете, опрятном, чистеньком и почти пустом.
Аврора почему-то представляла кабинет судьи заваленным бумагами, а судью — дородным мужиком в мантии. Но в кабинете, кроме стола, симметрично, как дорические колонны, стояли лишь два узких шкафа, а судьёй оказалась молодая стройная женщина.
Аврора удивилась её природной красоте и своему неожиданному спокойствию, гадая к добру это или к худу: экзамены, на которых не волновалась, она обычно сдавала лучше всего. Впрочем, всё это утратило
— Присаживайтесь, Евгения Витальевна, — развернул он стул.
— Вы? — удивилась Аврора, увидев подругу погибшей женщины.
Повернулась к адвокату, ничего не понимая. Тот дал понять: всему своё время, и остался стоять.
— Расскажите нам, пожалуйста, всё, что вы рассказали мне, — сказал он, обращаясь к женщине.
Та замешкалась, не зная с чего начать.
— Хорошо, давайте начну я.
Адвокат достал из папочки и выложил на стол три листа. Верхний протянул Авроре.
Распечатка из лаборатории. Аврора машинально прочитала «Островская Марина Михайловна», год рождения. Заскользила глазами по цифрам.
— Что можете сказать? — спросила у неё судья.
— Коагулограмма. Очень низкий тромбокрит. И остальные показатели… — По спине потёк ледяной пот. Она ошиблась… Аврора в ужасе шептала вслух цифры, не веря своим глазам.
— Скажите, с такими показателями сворачиваемости крови можно делать операцию, Аврора Андреевна? — бесстрастно спросил адвокат.
— Конечно, нет. — Авроре стало плохо. Она физически чувствовала, как от лица отлила кровь. Во рту пересохло. Голова закружилась.
— То есть вы бы не стали делать рукавную гастропластику пациенту с такими анализами? — спросила судья.
Адвокат налил воды, подал Авроре стакан.
— Ни в коем случае, но я… — она взяла стакан. Рука тряслась. Не сделав ни глотка, Аврора отставила воду. — Я первый раз вижу…
— Да, Аврора Андреевна, вы действительно видите эти результаты первый раз, — утвердительно кивнул Красин. — Зато их видел другой врач и проводить операцию отказался. Врач, к которому обратилась Марина Михайловна Островская до вас. — Он прочитал фамилию, название клиники, подал заверенный печатями и подписями лист судье. — Ну а дальше вам слово, Евгения Витальевна.
— Клянусь, я не знала, — стиснула руки эта полная женщина, лет тридцати. Стиснула так, что раздался хруст. — Не знала, что ей отказали. Не знала, что из-за анализов. Мы пошли с Маринкой вместе. Взяли все нужные направления. Вместе сдали кровь. Но я в итоге осталась в той клинике, там и подешевле было. А Маринка… Можно мне тоже? — показала она на воду.
— Да, конечно, — лично налил и поставил перед ней стакан Красин. — И что Маринка?
Женщина сделала два больших глотка. Перевела дыхание.
— Маринка сказала, что ей там не понравилось, и пошла в другую. Сказала, у вас и отзывы лучше, — посмотрела она на Аврору, — и как врач вы ей понравились больше.
— И вы ей поверили? — бесстрастно спросила судья.
— А почему я должна была сомневаться? — ответила женщина, снова хлебнув воды. — У меня и в мыслях не было, что ей отказали. О чём они говорили с врачом, я не слышала. В её анализы не заглядывала, да я в них ничего и не понимаю. Нет, так нет, её право выбрать другого врача.