Красиво разводятся только мосты
Шрифт:
Из тяжёлой плоской бутылки Романовский налил себе ещё коньяка.
— Помнишь, у тебя была задержка? Мы думали, ты забеременела. На самом деле нет, но уже какая разница. Я испугался и решил не рисковать.
— Ты решил? Ты! Не посоветовавшись со мной?
Он развёл руками.
— Я после неё поставила спираль!
Он тяжело, виновато вздохнул.
— Ну да, какая разница, что думаю я, — встала Аврора. — Главное, чтобы ничто не омрачало твою сексуальную жизнь, чтобы над головой дамокловым мечом не висела возможность обзавестись потомством.
— Ты же понимаешь, что это значит? — пропустил мимо ушей все её колкие замечания Романовский. — Естественным путём у нас не получится. Только ЭКО. Но я согласен. Согласен на ЭКО, на любые другие процедуры… Ошеров сказал, функция сперматозоидов сохранена. Поэтому я… Если нет и надо восстановить протоки, я восстановлю…
Он делал паузы, наверное, ждал, что Аврора его перебьёт, но она не сказала ни слова.
«Поэтому?.. Чёрт бы тебя побрал! Я же не могла забеременеть от тебя. Просто не могла. Никак. Никаким волшебным образом. Я беременна от Демьяна».
Она выдохнула.
— Аврора! — донёсся до неё голос Романовского словно с другой планеты.
— Нет, — она покачала головой. — Мне не нужны такие жертвы. Я их не стою и не приму.
— Ну, конечно, — хмыкнул Романовский. — Хочешь забеременеть от него, да? Мне назло? Ты сказала: я найду отца для своего ребёнка. Видимо, уже нашла? Я прав?
— Ты прав, — сухо откликнулась Аврора.
Романовский одним глотком выпил коньяк.
— Господи, Рора! — он болезненно мотнул головой. — Ты хоть знаешь, в чью постель ты прыгнула?
— Ты думаешь, мне есть до этого дела? Подошёл бы любой мужик.
— Любой, но не этот!
— А что с ним не так? — усмехнулась она. — По мне так он хорош. Очень хорош.
— Не смей. Не смей говорить, что я не устраивал тебя в постели.
— Ну, как тебе сказать. Мне просто сравнить было не с чем. А теперь есть.
Его словно перекосило. Авроре понравилось такое выражение его благородного лица. Она бы даже сказала: ему шло. Оно, как никогда, смотрелось настоящим.
— Дура ты, баба. Он же тобой воспользовался. Обещал мне отомстить и отомстил.
— Правда? Это чем же таким ты ему насолил, что он решил отомстить так, — она засмеялась.
— Неужели ты его не помнишь?
— Я? Теперь я его точно не забуду, но уверена, мы встретились первый раз.
— В том то и дело, что не первый. Он приходил шесть лет назад. В этот дом. Ты открывала ему дверь. Провожала до лестницы.
— И это всё? Память на лица у меня и правда неважная. Как, впрочем, и на музыку. Ну, допустим, он приходил, и что это меняет?
Романовский снова вернулся к бару. С громким звуком открылась пробка. Жидкость забулькала, наполняя бокал. Он сделал большой глоток, прежде чем ответить. Аврора первый раз видела, чтобы он вот так хоть и коллекционным коньяком, но откровенно напивался.
— Много лет назад у меня был роман с его матерью.
Глава 72
—
— Ну, так вышло, — развёл руками Романовский. — Не буду вдаваться в подробности. Это было очень давно. Я даже название городка не запомнил. Где-то под Тверью. Я тогда совсем потерял голову. Мы оба потеряли. А городок маленький, у всего есть глаза и уши. И её муж нас застал. Конечно, глупо было что-то объяснять, прикрываясь простыней на голое тело, но я пытался. Сказал как есть, что люблю её, увезу с собой в Питер. Её и мальчишку.
— Мальчишку? — с облегчением выдохнула Аврора.
— Ну, да, да, твоего Демьяна, — обернулся Романовский. Оставленный на столешнице бокал манил, но он за ним не пошёл.
— И что тебе ответил её муж?
— А что он мог мне ответить? Ничего. Он ушёл. Ушёл из семьи. Бросил и жену, и ребёнка.
— А она?
— А она со мной не поехала. Осталась в своём Ржеве или Торжке. А потом исчезла. Я писал, звонил, но сказали, она тут больше не живёт. И всё.
— Сколько тогда было Демьяну?
— Да откуда я знаю, Аврора! — оттолкнул Романовский кресло. Засунул руки в карманы. — Я его и не видел. Восемь, может, девять. Когда он заявился шесть лет назад, я понятия не имел, кто он.
— И чего же он хотел?
— Ничего. Посмотреть в глаза человеку, который… — Романовский запнулся, — разрушил их семью.
— И всё?
— Ну, он много чего наговорил, — пожал плечами, не вынимая рук из карманов. — Только знаешь, я ведь ни от чего не отказывался. Я понимаю, каково ей было остаться после скандала в маленьком городке, где её осуждала каждая собака. Но она ведь ничего не приняла. Ни деньги, ни помощь. Она даже общаться со мной не стала.
Аврора замерла.
— А как давно это было? Сколько лет назад?
Романовский задумался.
— Двадцать пять. Даже двадцать шесть, — почесал он затылок. — Да, мне как раз исполнилось тридцать. Стоял конец мая, может, начало июня. Вот как сейчас.
Как сейчас? Сердце пропустило удар.
«— А сколько Нине лет?
— Двадцать пять исполнилось в феврале», — сказал Демьян.
Нина, его сестра, девушка с русой косой. Серые глаза. Есения. Мягкие тёмные кудряшки.
— Ты уверен, что он сказал всё? И больше ничего не хотел добавить?
— Кроме того, что я сломал его матери жизнь, нет, — горько усмехнулся Романовский. — Я ответил, что, наверно, неправильно обвинять во всём меня, я же её не заставлял. Измена — это всегда двое. А он усмехнулся: «Двое! Ну, да, конечно, а давай я пересплю с твоей женой и расскажу, сложно ли было её соблазнить. Вот тогда и расскажешь мне про «двое» и каково это».
Под ногами качнулся пол. Аврора вцепилась в кресло.
— Да, да, знаю, — мотнул головой Романовский. — Я должен был сделать больше. Настоять. Увезти её с собой. Но я… Я, дурак, предложил денег. Она сказала, что не нуждается в подачках.