Красивый. Богатый. Женатый
Шрифт:
— Парень, это ваши разборки, я тут ни…
— Твоя телка? — обрывает меня Паша.
— Моя, — врет мажор.
— Что?! — ору на Глеба, но тот лишь отводит взгляд.
— Сегодня моя! — Раздается громкий смех. Я с ужасом понимаю, что стою одна в полутемном коридоре, а вокруг меня пять незнакомых парней. — То есть наша телка. Должок верни, Глебыч, а она у нас пока побудет.
Изо всей силы толкаю Пашу в сторону, но меня тут же кто-то хватает сзади и тащит внутрь коридора.
— Глеб! — только и успеваю крикнуть до того, как мужская
— Пшел отсюда! — Мажора толкают в сторону грохочущей музыки. — Утром вернем девку. Или не вернем.
Внутри все цепенеет от страха, я вижу перепуганного Глеба, который, как вытащенная на берег рыба, молча хватает ртом воздух. А потом он делает то, что ему приказали, — отворачивается и уходит.
Глава 38
— Тащи ее в бильярдную, Гной! — Слышу голос Паши.
Брыкаюсь изо всех сил. Есть же здесь еще люди! Всего три метра в сторону — и там целая толпа.
— Ай! Кусается тварь!
Парень, что закрывал мне рот, на мгновение отдергивает руку, и я ору:
— Помо… — Тут же получаю сильную пощечину и захлебываюсь в собственном крике.
— Нехай орет, — равнодушно тянет высокий смуглый парень с огромной татуировкой на шее. — Кто полезет-то?
Меня тащат вперед, я не всегда касаюсь ногами пола. Вдруг откуда-то справа в коридор вываливается целующаяся парочка — худая девчонка и высокий бритый качок. Я снова дергаюсь в руках Гноя, пытаясь привлечь внимание, но бесполезно: парень, оторвавшись на мгновение от своей подружки, равнодушно окидывает нас взглядом, а потом снова липнет к девчонке.
А меня тащат дальше.
— Открывай уже, — шипит Гной. — Вертлявая, коза!
Дергаю локтем назад и слышу сдавленный «ох». Попала в гада! И тут же слепну от яркого света, а через мгновение меня кидают на пол. Сумка, которую я изо всех сил прижимала к себе, отлетает в сторону. Слышу, как за спиной захлопывается дверь. Тело жутко болит, но я вскакиваю на ноги и бросаюсь обратно и… снова лечу на пол.
— Шустрая какая! — ржет Паша. — Мне нравится.
— Ну так и тащил бы ее сам, — огрызается Гной. — Девка борзая.
— Ненадолго. А ничего так подружка у Глебки.
Глаза постепенно привыкают к свету. Озираюсь по сторонам — два здоровых деревянных стола, похоже, бильярдных, комната огромная, кругом диваны, кальян на столе. Их пятеро — здоровых ублюдков, которые что-то не поделили с Глебом. Старше меня, на вид лет 25—27, «упакованы» с ног до головы. Главный явно Паша — высокий и жилистый, с мордой психопата. Гной, который меня тащил, ненамного выше меня, но крепкий и бритый наголо. Толстяк, чернявый бугай с пустыми глазами и холеный блондин а-ля Глеб.
— Значит, так! — Сама встаю с пола, пока ко мне никто не подошел. — Я не подружка Глеба, ясно? Ему на меня плевать, и ничего он вам не вернет за меня, что должен.
Голос дрожит, но я прямо смотрю на Пашу, в памяти застревает каждый миллиметр его страшного
— Рот закрой, сучка, — равнодушно тянет блондин. — Пока еще можешь.
Его слова и мерзкий хохот вокруг заставляют похолодеть от страха. Но если они поймут, как сильно я их боюсь…
— Меня будут искать, и у вас всех будут проблемы.
Снова ржут, Паша — так громче всех. И смотрят на меня, как на зверушку в зоопарке, а я и правда чувствую себя будто в клетке без железных прутьев.
— Ниче так, — лениво выдает чернявый. — На шлюху не похожа. Иди-ка сюда.
И по дивану рукой похлопывает.
— Уймись, Дава, не ломай игрушку, после тебя уже не заведется.
Опять хохот, смуглый зло бросает ругательства, но потом встает и подходит к бильярдному столу. К нему присоединяется блондин, достают кий и шары. На меня внимания не обращают, не пристают. Парни расслаблены, знают, что я никуда не денусь, вот и растягивают «удовольствие». Еще двое хмырей растягиваются на диванах, включают плазму, висящую на стене, тут же комната наполняется громкой клубной музыкой. До двери метров пять, но даже если и метнусь быстро, то все равно перехватят, и тогда уже точно хана. Главный, долговязый Паша, вытаскивает откуда-то бутылки, а я тихонько отхожу к стене, где валяется моя сумка.
— Гной, давай партейку. — Толстяк уже отирается у стола.
Сажусь на пол, прислонившись к стене, и делаю все, чтобы стать незаметной. Они так уверены в себе, в своей безнаказанности, что даже сумку не перетряхнули, не забрали мобильный. На него вся моя надежда. В том, что Глеб ушел и не вернется, я не сомневаюсь. Если я выйду отсюда живой, найду и придушу эту тварь.
— Пойду отолью. — Смуглый Дава на ходу расстегивает штаны, не стесняясь никого вокруг, идет, гад, почти прямо на меня. Я не сразу соображаю, что сижу в метре от двери, которая так аккуратно спрятана в стену, что сразу и не заметишь.
Туалет. Слышу через минуту характерный звук воды и тихонько подвигаюсь ближе к сумке.
— Рыжая, иди-ка сюда, — окликает меня Паша за секунду до того, как я собиралась схватить сумку. — Расслабься.
В его руках таблетки и стакан с водой. Качаю головой.
— Потом, давай, а? Мы ж никуда не торопимся.
Ублюдок ржет, отворачивается к Даве, застегивающему ширинку. Остальные лениво гоняют шары на столах. Вот он, мой шанс.
Телефон нащупываю сразу и сразу прячу его под блузку.
Смех и мат у бильярдных столов все громче, чувствую, скоро им надоест — и тогда все, пока-пока, Петра.
Телефон в руке, быстро снимаю блокировку и лихорадочно вбиваю имя брата.
— Эй! А ну, быстро отдала!
Гной. Остальные еще не поняли, а этот ублюдок уже в шаге от меня.
— «Зодиак»! Помоги! — кричу, даже не зная, успела ли нажать на запись сообщения.
Мобильный летит на пол, а я сильно ударяюсь головой о стену. Да так, что слезы из глаз брызнули.
— Ах ты тварь! — Бритый толкает меня на пол.