Красивый. Богатый. Женатый
Шрифт:
— Виктор обещал утром позвонить своим знакомым юристам, может, кто возьмется за это дело. Но велел и носа не совать в спортшколу без адвоката. Поняла?
— Да поняла я. — Швецова пробует рукой воду в ванне и от души вбухивает туда полфлакона клубничной пены. — Ты хоть представляешь, сколько могут стоить услуги юриста? У меня, сама знаешь, не густо с деньгами.
— Это в любом случае меньше двухсот «штук», которых у нас и в помине не было, — бодрым голосом заверяю я, а у самой сердце разрывается.
— У родителей
— Даже не вздумай! Надо найти юриста, и, знаешь, я уже жалею, что сегодня не рассказала все Дымову. Он «воблу» не переваривает, но что он может?
— Точно! Дымов! — Наташка хватается за мои слова как за соломинку. — Ну конечно! Он очень крут, Петрик. Знаю, вы с ним теперь на ножах…
— Это я с ним на ножах, а он истукан бесчувственный. Даже не пытался больше… как ни в чем не бывало ходит, еще и за Глеба троллит. Сегодня, правда, уволил мажорчика.
— Ну хоть что-то хорошее сегодня произошло. — Наташка кисло улыбается. — Я понимаю, что тебе тяжело, я не могу тебя просить с ним поговорить…
— Ты вообще о чем? — перебиваю Швецову. — Наташ, если он хоть что-то сможет сделать, если малюсенький шанс есть, то, конечно, я к нему приду и попрошу.
Швецова остается в ванной отмокать, а я выхожу в комнату. Не так-то просто решиться пойти за помощью к человеку, на котором уже крест поставила, но ради Наташки я все сделаю. И тут же ловлю себя на другой мысли: что боюсь подумать о нем еще хуже, чем сейчас, если откажет.
Утром оставляю подругу одну дома, а сама еду на работу. По дороге получаю сообщение от Виктора с контактами юриста, который готов взяться за наше дело. Недолго думаю и решаю пока не пересылать Швецовой эсэмэску — лучше сначала самой позвонить и поговорить.
Не успеваю дойти до нашего с Юлькой закутка, как слышу веселый смех Саши. Так, похоже, траур по уволенному мажору уже закончился.
— Привет, Петра! — радостно здоровается Валя, наша эсэмэмщица. Она нередко с нами обедать ходит. — Слушай, мы с девочками в пятницу идем в «Зодиак». Пойдешь с нами? Оторвемся по полной. А то лето уже к концу подходит…
— «Зодиак»? — переспрашиваю. — Это же закрытый ночной клуб, туда просто так не попасть, я слышала.
— Нас пустят, — безапелляционно заявляет Сашка. — Ну так ты пойдешь?
— Не то настроение. — Качаю головой.
— Другой возможности может и не быть. — Юлька явно удивлена моим отказом. — Пошли.
— Мне сейчас не до веселья.
Ухожу к своему столу, чтобы прекратить этот бесполезный разговор. Девчонки шепчутся между собой, но мне нет до них уже никакого дела. Вчера так и не смогла взять себя в руки и работу всю сделать, так что сегодня придется включить пятую скорость.
И все равно, как ни стараюсь, а в голове только подстава Швецовой.
— Петра, я отойду в приемную Дымова. — Слышу Юлькин
— Ага… хорошо. Что? Куда? На шестой этаж?
— Ну конечно, он же там сидит, — немного растерянно отвечает Юлька, а я уже подлетаю к ней.
— Где папка?
— В-вот она, а что?..
— Я сама отнесу!
Хватаю документы и, не дожидаясь согласия Юльки, бегу к лифту. В конце концов, пусть знает, с какими мерзавцами породнился!
На шестом этаже храбрости немного поубавилось — строгая тишина этого места давит, заставляет сбавлять шаг. Помимо неизменной Орловой здесь еще три незнакомца в дорогих костюмах — видимо, ждут аудиенции.
— Добрый день, отчет из управления внутренних коммуникаций. — Кладу на стол помощницы папку.
— Что-то еще? — Старушенция поднимает на меня холодный взгляд. Точь-в-точь как у Дымова.
— Дмитрий Андреевич у себя?
— Он на встрече, Огнева, и к нему посетители. Его день расписан до вечера. Но я передам, что вы заходили.
— Спасибо, но я все-таки подожду его здесь.
Орлова возмущенно поджимает губы и бросает на меня взгляд, полный неудовольствия. Да думай что хочешь! Швецова важнее.
Усаживаюсь в свободное кресло и жду. Минут через десять пишу Наташке:
«Как дела? Еще в кровати валяешься?»
Тишина. Может, звук отключила? Набираю на мобильный, потом на домашний — не отвечает. Уже начинаю волноваться серьезно, как вижу на экране входящий от Швецовой.
— Петра! Петрик! — орет в трубку так, что даже невозмутимая Орлова подскочила в своем кресле. — С меня все сняли! Все эти накладные чертовы! Я никому ничего не должна, слышишь?! Господи…
— Что? Ты… ты где вообще? Что происходит?
— Я в школу поехала…. прости-прости, а? Забыла ключи от родительской квартиры, не оставлять же их им. А тут… директрису сняли, другие люди совсем в ее кабинете сидят и бумаги разбирают. Ее «замша» вся белая, трясется, а ко мне, значит, подходит полненький такой дядька — он у них явно главный — и показывает мне бумажки проклятые. Говорит, чтобы я больше ни о чем не волновалась. «Замша» потом бежала за мной по коридору, клялась, что она ни при чем, что ее и директрису заставили меня подставить!
— Чего? — Ушам просто не верю.
— Ага! А еще она назвала «воблу»! Эта дрянь все устроила, ты права была! Короче…
— Вот так взяла и сдала Виолу? Да она ее…
— У нас будет новый попечительский совет! — радостно визжит Наташка. — Без этих упырей! Я не очень пока понимаю, как такое возможно, но тут такой шухер творится…
Чувствую, что уже слезы облегчения на глаза наворачиваются. Невероятно! Есть все-таки бог на свете! Поднимаю глаза и только сейчас замечаю Дымова, который идет по коридору прямо к нам. Незнакомцы уже вскочили со своих мест, но Дмитрий смотрит на меня.