Краски вне линий (фанфик Сумерки)

WinndSinger

Он ухмыльнулся и прочел вслух:

«Однажды две монашки ехали на велосипедах по дороге, и внезапно на дорогу выпрыгнули двое мужчин, повалили монашек в кусты и начали нападать на них.

Одна монашка выкрикнула: «Господи, прости его, ибо он не ведает, что творит!».

А другая сказала: «А мой ВЕДАЕТ!».

Спасибо, док, за все, что ты сделал для нас. Мы рады, что нашли парня, который действительно ведает, что творит.

С любовью, Энтони и Мэри».

Питер рассмеялся и взглянул на меня со словами:

– Я должен сказать, Энтони, что это единственная

нескучная открытка.

– Посмотри, что внутри! – настоял я, и он сорвал оранжевую обертку и засунул руку в пакет, вытаскивая черный кожаный монашеский головной убор, на котором пайетками по центру был выложен белый крест.

– О мой Бог, – Питер рассмеялся и посмотрел на убор спереди, – Я испугался, когда нащупал кожу, и я рад, что это не то, о чем я подумал,… иначе мы были бы вынуждены очень серьезно поговорить.

Я рассмеялся вместе с ним и достал свой новый мобильный, который был точно таким же, как у Беллы.

– Ты должен надеть его как минимум на минуту, чтобы я смог тебя сфотографировать, – намекнул я ему, ожидая, когда он окажет мне эту услугу.

– Боже, – он покачал головой, решаясь на это, – Меня не отправят за это в ад или еще чего?

О, нет, хватит уже разговоров об аде и рае!

– Надеюсь, – сказал я, ожидая, – Если ты думаешь, что я собираюсь вечность гореть в аду без тебя, с кем я могу поговорить о том, что я чувствую, то ты сумасшедший!

– О, хорошо, – Питер усмехнулся, поворачивая головной убор нужной стороной и готовясь надеть его на голову, – Эта жизнь такая веселая, что даже ад покажется «Клаб Мед», (торговая марка французской компании Club Mediterranee – международного туристического оператора, владельца разветвлённой сети отелей в разных странах – прим.пер.). Да?

– Верно! – я ждал, – Надевай!

– Хорошо, – сказал он, откинув голову назад так, словно у него были длинные волосы и ведя себя как примадонна. – На этот раз я нарушу все заповеди ради тебя, Энтони, …но давай не будем вырабатывать больше никаких вредных ПРИВЫЧЕК! (думаю, в данном случае акцент на этом слове стоит потому, что слово habit – это и привычка, и собственно сам головной убор, который Питер готовится надеть, т.е. имеет место быть игра слов, которую на русский адекватно перевести просто невозможно – прим.пер.).

– О, Господи, это прозвучало так неубедительно! – подколол я его и заржал, когда он надел убор на голову, … и как только он там оказался, скрывая все его волосы и спадая на плечи, я не смог сдержаться. Я захихикал, как девчонка, услышавшая первое в своей жизни грязное словечко.

Каждый раз, когда я пытался снять его на свой мобильный, я снова начинал смеяться, …а Питер просто сидел с каменным лицом, сложив руки на столе и ждал, пока я сделаю этот чертов снимок.

Наконец, я достаточно совладал с собой, чтобы крепко держать телефон и нажать на кнопку, …Питер ухмыльнулся и склонил голову так, как это сделала бы счастливая маленькая монашка. Снимок получился просто отменный, и я не мог дождаться момента, когда распечатаю его, вставлю в рамку и повешу дома не стену. Возможно, я мог бы развесить копии

по городу.

Вот что происходит, когда твоя страна терпит поражение в «Великой Листьевой Войнушке».

– Дурацкий головной убор! – я сделал голос как у мультяшного героя, – Фокусы – это для ДЕТЕЙ!

– Теперь я могу его снять? – спросил он, улыбаясь мне словно кинозвезда.

– Подожди, подожди! – я поднял свои руки вверх, – Как ты назовешь монашку, попавшую в блендер?

– Боюсь даже предположить ответ на этот вопрос.

– Пьяная сестра (в оригинале twisted sister; а, как мы помним, в одной из предыдущих глав Эдвард мерил в магазине парик, похожий на парики участников группы «Twisted Sisters» – прим.пер.), – ответил я, наблюдая за ухмылкой доктора Питера и пытаясь не рассмеяться, но не справился с собой и громко расхохотался.

– Это очень мило, Энтони, – он негромко хихикнул, – А ТЕПЕРЬ… могу я его снять?

Порой он такой нудный!

– Если считаешь нужным, – согласился я, убирая свой телефон, – Ты уже доказал мне свою смелость, пока носил его на голове все время, пока мы здесь говорили.

– О, ты намекаешь, что я больше не ЗАНУДА? – Питер откинулся назад, снимая убор и, хихикнув, повесил его в центр вешалки для шляп, которая находилась между его стулом и письменным столом с таким видом, словно гордится им.

– Я сказал это, любя, док! – заверил я его, с усмешкой глядя на то, как он поправляет на вешалке новейший экземпляр своей коллекции, чтобы убедиться, что тот висит ровно, – Знаешь, ты НАШ зануда!

– Спасибо, я тронут, – сказал он, снова усаживаясь на стул, – Этот головной убор – я уверен – станет венцом моей коллекции.

– Как только мы его увидели, мы поняли, что он должен быть твоим, – заявил я, – Ты просто напоминаешь монашку… ты умный, добрый, в тебе есть вера…

– У меня никогда не было ничего подобного,… – закончил он, снова вынуждая меня рассмеяться и чуть не выплюнуть целый глоток «Слэрпи».

Я собирался ответить ему, когда проглочу, но он завершил наш разговор об этом.

– Почитай мне немного из своего дневника, Энтони, хорошо? – попросил он, приступая к делу.

– Конечно, – я взял свой «Ебучий дневник» и открыл страницу, на которой мы остановились в прошлый раз, делая глубокий вдох и снова пытаясь читать эти строки так, словно они для меня ничего не значат. Пытаясь делать вид, что я читаю что-то на иностранном языке и не понимаю смысла прочитанного,… но это никогда не работало.

И я начал читать:

– Ты еще не хочешь поцеловать меня? – спросил сэр Кевин очень нежно, совершенно не обидевшись, рукой поглаживая мое лицо, когда я вздрогнул и почувствовал, что все мое тело напряглось, – Все в порядке, любовь моя. Я терпелив, …я подожду, пока ты не ЗАХОЧЕШЬ МОИ губы, …ты будешь моим, сладкий, …доверься мне. Я собираюсь СМАКОВАТЬ тебя… много-много часов. Ты захочешь меня.

Я все еще не мог поверить, что это происходит,… и я обернулся, ища глазами Викторию, …она ведь не могла сделать со мной такого по-настоящему, так ведь? Лишь потому, что ревнует к Белле.