Красная Армия в начале Второй мировой. Как готовились к войне солдаты и маршалы
Шрифт:
За несколько суток до начала войны на нашу территорию были заброшены спецгруппы диверсионного полка «Бранденбург-800» с задачей нарушить телефонно-телеграфную связь Красной Армии как путем простого перерезания кабелей, так и саботажем силами своей агентуры на узлах связи. Часть групп была посажена в засады с задачей уничтожать делегатов связи РККА. Действовать они должны по получении определенного сигнала (что интересно – так это то, что сигнал был разослан по тем же самым линиям связи).
Таким образом, управление войсками с началом боевых действий не могло быть не нарушено. Это было неизбежно.
Особенно тяжелыми оказались последствия нарушения управления войсками в полосе Западного фронта. На Юго-Западном, Северо-Западном фронтах полки и дивизии в значительной мере вступали в бой неорганизованно, разрозненно. Они не могли ни доложить обстановку, ни получить необходимые разъяснения, ни разумные и своевременные указания. Штабы армий и фронтов просто не знали, что делается в полках и дивизиях, и руководить боевыми действиями не могли.
Совсем иная обстановка сложилась там, где телефонно-телеграфная связь НКС сохранялась. Это Северный фронт. На севере немцы за всю войну
Почему руководство НКО, командование округов, корпусов и дивизий приграничных округов пренебрегло этой явной грозной опасностью, так и остается до наших день неясным. Так как утрата управления войсками – это самое страшное, что может произойти с любым командиром.
И это при том, что ведомство Лаврентия Берии (НКВД), хорошо знавшее, кто сидит на телефонных коммутаторах, у телеграфных аппаратов, неоднократно предупреждало руководство Наркомата обороны, Наркомата связи, командующих округами о ненормальном положении в области связи. Что мог сделать Берия? Только арестовывать выявленную агентуру врага, оставляя узлы связи НКС в приграничьи вообще без обслуживающего персонала. В результате в ЦК ВКП(б), Сталину шли многочисленные жалобы и протесты НКС с просьбами унять слишком ретивого (по их мнению) наркома внутренних дел.
Нарком связи еще можно понять. Специалистов связи остро не хватало даже внутри страны и достаточно быстро заменить персонал на вновь приобретенных территориях просто не представлялось возможным.
Военные же просто закрывали на это глаза. С одной стороны, они, очевидно, не знали, как разрешить ситуацию. Радиостанций мало, качество радиосвязи скверное, а нарушить проводную связь агентуре врага очень просто. Тем более, что правительство и не давало армии в достатке нужные материалы и средства, указывая на то, что дальней связью в интересах армии должен заниматься НКС.
От автора. Замечу, что почти такое же положение со связью сохранялось до последнего дня существования Советской Армии, т. е. в 1991 году, спустя 60 лет после того, как на этом обожглись. Даже в мирных условиях, чтобы дозвониться по линиям Минсвязи СССР из штаба Приволжско-Уральского округа из Самары (1989 год) и передать срочное распоряжение штабу армии в Екатеринбурге уходило от 30 минут до 2 часов.
Очевидно, те наши генералы наивно полагали, что в случае проблем со связью им будет на кого свалить, забыв, что с них никто и никогда не снимет ответственности за сохранение управляемости подчиненными. Эта наивность стоила генералу Павлову и нескольким другим генералам Западного фронта жизни. Сколько в результате потери управления войсками погибло красноармейцев, офицеров? Впрочем, особенно винить генералов в этом тоже сложно. В значительной мере такое положение с организацией связи сложилось объективно. Что тут можно было предпринять, лично я не знаю.
Танковые объединения
Другой фактор, который, несомненно, значительно повлиял на ход сражений 1941–1942 годов, состоял в том, что немцам удалось, в отличие от других армий, довести до логического завершения танковые объединения (танковые корпуса и танковые армии (группы).
От автора. Многие полагают, что танковая дивизия – это одни только танки. Как танковая рота – 10 танков с экипажами и ничего больше. А много таких рот составляют танковую дивизию. Отнюдь. К 1941 году танковая дивизия вермахта имела по штату от 147 до 299 танков, т. е. настоящих танкистов в дивизии было от 735 до 1 495 человек. И это при общей численности танковой дивизии 15 600 человек. Кем же были все остальные военнослужащие в этой дивизии? Неужто это все повара, ремонтники и прочий обслуживающий персонал? Конечно, нет. Кроме одного танкового полка танковая дивизия имела два мотопехотных полка, три артиллерийских дивизиона (батальона) и несколько батальонов боевого обеспечения (саперный, связи, разведки и пр.). То есть танки – это был главный боевой инструмент дивизии, но не единственный.
Все части танкового соединения (включая и тыловые) были моторизованы и имели ту же подвижность, что и танковые полки. Вот эта равная подвижность и обеспечивала танковым объединениям возможность легко взламывать любую оборону и быстро закрепляться на достигнутых рубежах. А уж потом подошедшая пехота закрепляла достигнутый рубеж надежно и прочно.
Свои танковые объединения и их тактику немцы имели возможность опробовать в войне против Польши и довести до совершенства в войне во Франции. Дальнейшие сражения Второй мировой войны показали, что удовлетворительного инструмента противодействия танковым ударам не существует.
Вместе с тем танковые объединения, этот превосходный инструмент наступления, в обороне являются не совсем достаточным средством. Значит, всю свою силу они могут проявлять, только если данная сторона держит боевую инициативу в своих руках. Отсюда следует, что даже если в СССР своевременно бы были созданы танковые дивизии и корпуса, сыграть решающую роль в сражениях 1941-го они не смогли бы.
Инициатива всегда в руках нападающей стороны, а нападающими были немцы. Поэтому всю тяжесть оборонительных сражений взяла на себя советская пехота. И ей же в тяжелейших боях 1941-го пришлось переламывать обстановку в свою пользу. А вот когда РККА перехватила инициативу, то советские танковые армии начали успешно громить немецкую оборону куда успешнее, чем это делали немцы в 1941-м. И немцы тоже ничего не смогли противопоставить танковым соединениям.
В связи с этим придется вспомнить об одном очень существенном просчете советского высшего военного руководства. Как ни крути, как ни считай, как ни прибавляй к немецкой танковой армаде самоходки, трофейные танки и танки немецких союзников, но больше, чем 5–7 тыс. их не набирется. И как не отнимай от общего числа советских танков все учебные, заведомо устаревшие (МС-2), плавающие танки (Т-37 и Т-38), находящиеся в ремонте, но меньше чем 12–15 тыс. машин никак не получается. Вывод – Советский Союз превосходил Германию в
В рамках создания этой инфрастуктуры:
– не была организована должным образом подготовка танковых экипажей;
– не были должным образом обучены и натренированы командиры танковых подразделений и частей;
– почти отсутствовали войсковые танкоремонтные подразделения, а в имеющихся личный состав не имел оснащения и опыта полевого ремонта бронетанковой техники;
– практически отсутствовало обеспечение запасными частями как танковых, так и танкоремонтных подразделений;
– снабжение горюче-смазочными материалами было организовано плохо, при этом вообще не был организован подвоз топлива и масел в боевые порядки танковых подразделений;
– вообще не существовало техники для эвакуации с поля боя поврежденных танков;
– для танков с дизельными двигателями повсеместно отсутствовало дизельное топливо. Его запасов на складах ГСМ не было вообще;
– не было создано запасов снарядов для танковых пушек калибра 76-мм, а снаряды полевых пушек этого калибра в танках использовать было крайне опасно, для 152-мм орудий танков КВ-2 снарядов не существовало вовсе;
– не была разработана, опробована сама концепция применения механизированных соединений и объединений (дивизий, корпусов, армий);
– высшие командиры не были обучены применению танковых соединений.
Резюмируя, можно сказать, что советское высшее военное руководство, увлекшись изготовлением огромного количества танков, совершенно упустило из виду, что кроме самих железных коробок к ним нужно еще очень многое. А если предположить, что Сталин рассчитывал запугать Гитлера количеством танков (в рамках этого предположения становится понятным, почему в дивизиях продолжали числиться и стоять в парках давно устаревшие танки 20-х годов, давно вышедшие из строя и неспособные к движению), то и в этом случае приходится признать, что блеф не удался. Так или иначе, но это крупный просчет сталинских генералов. Хотя шансы этого блефа на успех были. В ряде воспоминаний немецких генералов приводятся слова Гитлера: «Если бы я знал, что у Советов столько танков, я никогда не решился бы на эту войну». Об этом пишут, в частности, генерал Гудериан, адъютант Гитлера фон Белов.
У немцев танковая инфраструктура была. И в результате, как пишет Гудериан, до 94 процентов подбитых немецких танков в течение двух недель восстанавливалось и вновь вводилось в строй. Бензин, если он вообще имелся в наличии, подвозился к танкам регулярно. В каждом танковом батальоне, кроме нескольких танковых рот, имелась рота танковых экипажей. И проблем пополнения или замены вымотавшихся экипажей не было.
У нас любое застревание танка, любая поломка, лишавшая танк подвижности, и даже кончившееся в баках горючее, заставляли экипаж свой танк бросать, поскольку танкисты знали, что никто не сможет ни помочь вытащить танк из грязи, ни эвакуировать его в ремонтные мастерские, никто не привезет им топливо и снаряды, а пришедшие пешком ремонтники просто разведут руками, ибо автотранспорта у них нет, привезти ремонтное оборудование и запчасти, которых тоже нет, не на чем. Остается одно – поджечь танк, перекинуть через плечо шлемофоны и шагать в тыл.
То, что это действительно было так, подтверждают воспоминания наших же генералов. Встречаются такие строки:
« …танкисты отлично прорвали немецкую оборону, но пройдя несколько километров, поддерживающие танки нас стали разворачиваться и уходить в тыл. На мой вопрос командиру танкового батальона, последний ответил, что они едут заправляться, а пункт заправки в 50 км от линии фронта. Мое замечание, что может быть следовало бы наоборот, своевременно подвезти горючее к танкам, ну хотя бы на моих немногочисленных автомобилях, привело майора в замешательство. Он никогда даже не задумывался над таким вариантом».Подготовка офицерских кадров
Вот еще один фактор – система подготовки офицерских кадров. У немцев вплоть до конца войны офицерами становились исключительно проявившие в боях командирские навыки солдаты и унтер-офицеры. Таких солдат командование тщательно выявляло и отправляло на краткосрочные командирские курсы. Фронтовиков учить, в общем-то, не требовалось. На курсах просто систематизировали их знания и информировали о новинках в тактике и новом оружии. Ни уровень общего образования, ни политические взгляды во внимание не принимались. Такие офицеры пользовались среди солдат большим авторитетом, поскольку подчиненные знали, что перед ними их же собрат в офицерских погонах, который даст 10 очков форы любому из них в умении воевать.
В Красной Армии была совсем иная система. В военные училища набирали не нюхавших пороху, не имеющих ни малейшего представления о войне молодых ребят прямо со школьной скамьи. Главное требование к кандидату в офицеры – среднее (или 7–8 классов) образование и членство в комсомоле, плюс политическая благонадежность. Молодые люди с высшим образованием, призываясь в армию, сразу получали звание капитана и ставились на ответственные должности. Однако образование без фронтового опыта – плохое подспорье, когда требуется уметь воевать уже сегодня. Нашим свежеиспеченным офицерам приходилось учиться уже на фронте, в боях. А такая учеба оплачивается исключительно кровью своей и своих подчиненных.
Удивительно ли, что когда сталкивались в бою два пехотных взвода, побеждал взвод, ведомый опытным фронтовиком, а не лейтенантом с университетским образованием, который в этот день впервые в жизни услышал жужжанье пуль над головой.
Что собой представляли наши молодые лейтенанты, неплохо показано в фильме «Курсанты». А вот, скажем, немецкий лейтенант танкист Отто Краус к моменту получения офицерского звания осенью 1942 года успел повоевать с июня 1941 рядовым солдатом – заряжающим в танке, пару раз гореть в танке, получить Железный крест, стать унтер-офицером – командиром танка, потом стать фельдфебелем – командиром танкового взвода.