Красная Армия

Питерс Ральф

— Механик, давай вперед. Оставайся в низине. Следи за оврагами и канавами.

Он переключил шлемофон на частоту взвода, надеясь связаться с остальными двумя машинами.

— «Колчан», я «Перочинный нож», как слышите меня, прием?

Он подождал. Нет ответа. Попытался снова. Ответа по-прежнему не было.

Он развернул башню, чтобы получить лучший обзор, пытаясь разглядеть что-то через грязную и треснувшую оптику.

Ничего. Только серая пелена.

— «Перочинный нож», я «Стилет», — Плинников узнал голос старшего сержанта Малярчука. —

Я тоже не могу связаться с «Колчаном». Медленно двигаются за зоной обстрела. Ни черта не вижу. Вас потерял минут двадцать назад.

— Я «Перочинный нож». Слышу чисто. Продолжай движение по основному маршруту. Смотри по сторонам, может заметишь «Колчана». Они могли застрять где-то там. Конец связи.

Вторая машина могла получить повреждение или застрять. Но он понимал, что скорее всего, они были мертвы. Плинников был удивлен тем, что испытывает так мало эмоций, и ему стало стыдно за то, что он так легко смирился с потерей машины и ее экипажа.

— Механик, давай на колею справа.

Теперь машина двигалась быстро. Наиболее сильный огонь остался позади. Смотровой прибор Плинникова совсем разболтался. Сквозь трещину внутрь начала просачиваться вода.

— Медленнее. Видишь колею среди деревьев? Давай туда. Медленнее!

Машина въехала на колею среди леса, которая оказалась как нельзя кстати. Плинникову хотелось найти место, где они могли найти несколько спокойных минут, чтобы прочистить оптику и наладить антенну. Лесу уже досталось от артиллерии. Многие стволы были разбиты и обгорели. Механик подмял гусеницами тонкий ствол упавшего дерева. Он вел машину очень осторожно, не желая, чтобы у них слетела гусеница в такой близости от противника.

— Товарищ лейтенант, я ничего не вижу, — сказал механик. — Могу я открыть люк?

— Отставить, — ответил Плинников. — Остановись. Я выберусь и протру оптику.

Машина покачнулась, остановившись. Плинников разблокировал запор и поднял крышку люка. Стоявший грохот оглушил его. Сила артиллерийской подготовки была просто невероятной. Разрывы раздавались совсем близко. Было непонятно, как кто-то вообще мог выжить под таким обстрелом.

В промокшем лесу запах свежей зелени смешивался с вонью гари от рвущихся снарядов. Капли дождя падали с нависающих веток на щеки Плинникова, стекая прохладными струйками к губам. Крышка люка была скользкой от воды и грязи.

Прямо перед ними колею, по которой они двигались, пересекала еще одна.

Черная земля другой колеи была глубоко взрыта, что говорило о том, что по ней прошли несколько гусеничных машин.

Плинников подался обратно в башню.

— Белонов, — сказал он наводчику. — Проверь вооружение и будь готов. По-моему, мы здесь не одни.

— Товарищ лейтенант, разрешите проверить ее снаружи.

— Отставить. Оставайся на месте и будь готов.

Плинников снял танковый шлем и выбрался из башни. Крыша машины под его сапогами была скользкой и ему пришлось ухватиться за длинный тонкий ствол автоматической пушки, чтобы не упасть.

С вооружением все

было в порядке, ствол не был деформирован. Но во множестве мест на корпусе машины была содрана краска, а кое-где удерживаемые на болтах листы обшивки были согнуты или даже частично сорваны. Одна из надгусеничных полок была задрана вверх. Наружные ящики были разбиты, запасные звенья траков сорваны. Лопаты тоже не было.

Основная антенна была покорежена, но, в целом, уцелела.

Что-то начало продираться через листву. Ее шорох казался неразличимым шепотом. Крупные капли дождя забили по коже, словно снаряды. Плинников поспешно протер тряпкой объективы смотровых приборов, стараясь не размазывать грязь.

Изо всех сил держа себя под контролем, он забрался обратно в башню.

— Колея выглядит нехоженой, но видимость не слишком хорошая. Противник либо проходил через этот лес, либо все еще где-то здесь.

— Может быть, нам следует подождать здесь какое-то время, товарищ лейтенант? Наблюдая за противником? — Белонов был явно напуган.

Плинников надеялся, что когда будет нужно, наводчик окажется в состоянии вести огонь.

Плинников шмыгнул носом, а затем протер его грязными пальцами.

— Отставить. Мы должны определить, где находимся. И если мы будем просто стоять и ждать, мы можем попасть под огонь артиллерии. Так что вперед.

По правде говоря, Плинников опасался, что не сможет справиться со своей нервозностью, если они будут просто стоять и ждать.

— Механик, как видимость впереди?

— Лучше, товарищ лейтенант.

— Тогда вперед. Медленно и спокойно.

Плинников хотел надеяться, что они смогут заметить противника раньше, чем тот заметит их одинокую машину. Он знал, что из-за грохота артиллерии было невозможно услышать движущуюся машину, пока она не оказалась бы фатально близко.

Гусеницы выбросили назад фонтаны грязи, и машина рванулась вперед. Плинников взял в руки автомат. Он понимал, что в случае столкновения огонь будет вестись из автоматической пушки и спаренного пулемета, но хотел быть готов ко всему. Он высунулся из башни, укрывшись за крышкой люка и немного распустил шлем, чтобы иметь возможность что-либо слышать.

Машина катилась по разбитой колее. Дождь усилился, капли били Плинникова по лицу, заставляя его щуриться. От нервозности, он отсоединил магазин автомата, убедившись, что тот был заряжен.

— Белонов?

— Да, товарищ лейтенант?

— Видишь что-нибудь?

— Только колею.

— Если я заберусь в башню и начну ее разворачивать, будь готов открыть огонь.

— Вас понял.

Плинников ощущал нервозность в голосах их обоих. Он был в ярости от отсутствия десанта, способного дополнить экипаж. Он хотел иметь все силы, которые возможно. И хотел, чтобы две пропавшие машины были рядом.

Гусеницы скользили по колее, вздымая фонтаны грязи позади машины.

Бешеный рев артиллерии звучал словно из иной реальности, не имея отношения к тому, что происходило в этом лесу.