Красная Армия

Питерс Ральф

Безарин знал, что передовой батальон уже был на позициях, ожидая его. Батальон Безарина должен был наступать на его левом фланге. Дорога пересекала реку по небольшому мосту. Безарин сверился с картой, а потом посмотрел направо. Там перегруппировывалась потрепанная мотострелковая рота, и внутри у Безарина что-то похолодело. Но минуту спустя он увидел первый батальон, расположившийся в заросшей густой травой низине за потрепанной ротой. Все были целы и готовы к бою. Одинокая мотострелковая рота, вероятно, готовилась выступать после того, как танки пробьют брешь в обороне

противника.

Безарин торопливо развернул сигнальные флажки и высунулся из люка. Он вытянул руки, приказывая ротным колоннам развернуться в боевой порядок. Затем скомандовал механику остановиться так, чтобы следующая за ними рота могла перестроиться сразу за мостом. Стена дыма на среднем удалении выглядела достаточно плотной, чтобы прикрыть их. Безарин занял место за свернувшей с дороги центровой ротой, глядя, как танки Даглиева спешат на левый фланг. Они на мгновение исчезли в низине, а затем появились там, где и должны были. Безарин посмотрел направо.

Рощин занимал правый фланг, что тревожило его. Но Безарин понимал, что для мальчишки это наилучшая позиция. Справа от него будет весь соседний батальон, а слева большая часть собственного. Все, что ему оставалось делать, так это управлять своей ротой. По крайней мере, пока он держал себя в руках. Некоторые огрехи в построении его роты все же присутствовали, но в целом, все было правильно. А за линией танков Рощина Безарин увидел, как первый батальон занимает позиции параллельно им среди деревьев и живых изгородей.

Безарин попытался определить расстояние до стены дыма, затем снова высунулся и дал сигнал взводным колоннам. Он приказал водителю двигаться медленно, чтобы рота Воронича могла обогнать их. На правом фланге первый батальон заметно продвинулся вперед, готовясь штурмовать стену дыма. Безарин скомандовал увеличить скорость, надеясь, что командиры рот обратят на это внимание.

Танк дернулся на неровности местности, и Безарина швырнуло на край люка так, что он едва удержался. До стены дыма и завесы артиллерийского огня был еще километр, но уже ощущалось, что они слишком близко. Безарин бросил сигнальные флажки внутрь танка. Дальнейшие команды будут только по рации.

Когда танк начал подниматься на склон низкого холма, Безарин увидел, что танки первого батальона сильно ушли вправо. Он начал материть того, кто допустил разрыв между атакующими рядами, но потом увидел, в чем дело. Порывы ветра пробили в стене дымовой завесы брешь прямо по центру линии атакующих танков. Артиллерия прекратила огонь дымовыми снарядами слишком рано. Безарин посмотрел назад в поисках какого-либо признака присутствия артиллерийских наблюдателей. Потери артиллеристов были так велики, что батальону Безарина даже не придали корректировщика. Тарашвили, однако, обещал, что полк будет оперативно реагировать на запросы артиллерийской поддержки. Сзади Безарин увидел только извилистую колонну грузовиков взвода снабжения, ищущих место, где они могли бы переждать атаку. Видимость при обзоре назад была великолепной. Но никого видно не было.

Согласно тактическим наставлениям, Безарин должен был увести свой батальон

направо, чтобы поддерживать контакт с первым, во что бы то не стало. Он поднес микрофон к губам. Но не смог приказать Рощину войти в просвет. Кто бы не прошел между двумя стенами дыма, он был обречен. Командиры рот начали выстраивать свои танки в линию, но Безарин не мог видеть цель наступления, и что еще более важно, поддерживать визуальный контакт между машинами, которые запросто могли потеряться в сплошной стене дыма. Он ощущал, как его батальон, ставший одним живым существом, длинной стальной волной на высокой скорости шел к серой стене дыма. Он ждал первых выстрелов.

Безарин посмотрел налево, на строй танков Даглиева. И заметил одну особенность местности, на которую не обратил внимания раньше, поспешно изучая карту. Гряда высоток, на которых стояла стена дыма, имела длинный отрог, идущий на юго-восток от них. Было понятно, что его крутые склоны прикрывали британцам путь для фланговой контратаки, позволяя скрытно зайти советским силам в тыл. И им оставалось только ждать, пока советские танки пройдут мимо отрога и попадут в ловушку. С другой стороны, перед Безариным открывалась возможность самому зайти британцам в тыл, если те, конечно, не позаботились о защите своих флангов.

Безарин решил рискнуть.

Одновременно с его первыми словами, британская артиллерия открыла огонь прямо за их строем.

Британцы знали о них.

— «Волга первый», «Волга второй», «Волга третий», это «Ладога пятый». План меняется. Третьему двигаться влево на шестьсот метров. Обходишь отрог с внешней стороны. Прикрывайся дымом. Следуешь за него к британским позициям. — Безарин остановился. Артиллерия все еще не могла создать достаточную плотность огня, чтобы поразить его технику, и он понял, что дым все же имел значение. Британцы били по площадям, выпуская нормированное количество снарядов. Потом он понял, что не может вспомнить позывной командира мотострелковой роты. Поэтому вызвал его просто:

— Ласки… Ласки, следуй за третьим. Оставайся рядом с ним. Третий, обходишь их с гребаного фланга и давишь. Доклад обо всех проблемах. Как понял?

— «Ладога», я третий. Теряем контакт с первым батальоном.

— Я знаю, черт тебя подери. Просто обходишь гряду и уничтожаешь все, что видишь. Встретимся на дальней стороне высотки. Как понял?

— Я третий. Выполняю.

— «Волга первый», «Волга второй»… Вперед. В дым. Огонь по усмотрению.

— Первый, вас понял.

— Второй, вас понял. — Это был Рощин. Безарин услышал в голосе мальчишки нервозность.

— «Ладога», у вас люк не закрыт.

Безарин протянул руку, пытаясь достать крышку люка. В дергавшемся на пересеченной местности танке это было опасно. Крышка вполне могла придавить или даже сломать руку. Наконец, он поймал большой стальной диск и захлопнул его.

Безарину показалось, что запечатавшись в чреве танка, он ушел под воду. Он всегда ощущал себя отрезанным от внешнего мира, когда танк был полностью закрыт. Он прислонился к смотровому прибору. Но дым все еще окутывал поле зрения.