Красная дорама 2
Шрифт:
Скоро мне окончательно стало ясно, что дело совсем не в затянувшемся занятии. Ну или, как минимум, не только в этом.
— Хи Рен, — откинувшись на спинку стула, в какой-то момент не выдержал я. — Так у нас с тобой дело не пойдет!
Школьница насупилась пуще прежнего.
— Скажи, ты вообще хочешь догнать своих одноклассников? — попытался мотивировать ее я.
— Хочу, — буркнула она — но без малейшего энтузиазма в голосе.
— Тогда давай работать!
— Чон- сонсэнним, я работаю, — дежурно, без своей обычной запальчивости, выдала моя ученица.
— Нет, — покачал я головой. — Как ты работаешь, я видел.
— Ну, значит, не я! — будто бы все же вскинулась она — но тут же снова потухла.
— Хи Рен, давай поступим следующим образом, — проговорил я, сворачивая задание на экране. — Ну его, этот английский — все равно сегодня от него никакого толка! Лучше просто расскажи мне, в чем проблема! Я же вижу, что с тобой что-то неладное творится! Поделись — иначе я никак не смогу тебе помочь!
— Вы и так не сможете помочь, Чон- сонсэнним! — уныло обронила девочка.
— А вдруг получится?
— Не получится! Потому что дело ни в каком не в английском! И уже вообще не в уроках! — всплеснула руками школьница.
— Уже? — выхватил я из ее фразы странную оговорку.
— Потому что я тупица! Сама все испортила! — будто бы не в струю прокричала Хи Рен.
Тут ее всю затрясло, и из глаз у девочки брызнули слезы.
Твою ж наперекосяк!
Нет, я, конечно, хотел квелую ученицу расшевелить — но не до такой же степени!
Следующие минут пятнадцать девочка безудержно прорыдала, уткнувшись мне в плечо. Затем, где-то вдвое дольше того, с переменным успехом пыталась успокоиться и приводила себя в относительный порядок. И наконец начала сбивчиво, перепрыгивая с пятого на десятое, рассказывать.
Зародившаяся у меня было версия — что дело там сводится к неразделенной или даже отвергнутой подростковой любви к кому-нибудь бесчувственному мальчику (с натяжкой сюда и синяк вписывался — мало ли, с соперницей подралась) — с треском провалилась. Все оказалось куда хуже — в своей хваленой Первой школе Хи Рен столкнулась с самой настоящей травлей со стороны одноклассников.
Как я понял, предпосылки там возникли еще до первомайских событий. В классе имелся признанный лидер — некая Ким Ю Джин. Девочка во всех отношениях необычная. Родители у нее были дипломатическими работниками, и какое-то время эта Ю Джин жила с ними за границей (что, кстати, насколько я знал, было совсем не принято, но почему-то вот для этой конкретной семьи власти сделали исключение). Короче, не удивительно, что, так сказать, бэкграундом от своих никогда не покидавших страны сверстников юная Ким несколько отличалась. Проявлялось это в мелочах, в полутонах — Хи Рен не смогла припомнить и внятно описать ни одного знакового поступка, которым ее одноклассница всерьез пошла бы наперекор местным писаным или неписаным правилам. Но таинственную инакость Ю Джин одноклассники считывали на раз.
Наверное, это могло бы и превратить Ким в изгоя — но сделало бесспорным кумиром.
Учителя ее тоже ценили, и не за успехи на уроках — училась Ю Джин, по меркам Первой школы, чуть лучше среднего. Но являлась талантливой скрипачкой — и со смычком в руках защищала честь класса и школы, где только это было возможно. Успешно защищала — дважды становилась финалисткой детско-юношеского музыкального Конкурса имени Ким Ир Сена. Реально крутое достижение, без всяких-яких!
— У нее два значка Лауреата — она их все время носит! — мрачно поведала мне Хи Рен. — Даже на физкультурную форму перекалывает! И на верхнюю одежду! Не знаю, как мыться ходит — в кулаке, наверное, зажимает!
До
Собственно, Хи Рен и сама росла далеко не дурнушкой — и, возможно, на поверку королева класса оказалась не столь непрошибаема, как все считали: сразу почувствовала в новенькой потенциальную конкурентку. Но это уже чисто мое предположение: сама рассказчица категорически не понимала, с чего начались ее неприятности. Однако точно знала, когда ситуация обострилась — после ее возвращения из госпиталя и последовавшего проседания в учебе.
Сперва там были просто насмешки. Гляди, мол, выгонят тебя взашей — отстающих в Первой школе не жаловали. Хи Рен, видимо, реагировала остро — а подростков такое только подстегивает. Пошлo по нарастающей, уже не всегда на словах: подножки, щипки, подзатыльники… Утопленная в туалете тетрадь. Пошедшая по рукам в меру откровенная фотография из школьной раздевалки, снятая кем-то на телефон…
— А что учителя? — хмуро спросил я.
— А что учителя? — развела руками девочка. — Это же все не прямо у них на глазах происходит! А побежишь жаловаться — только хуже сделаешь.
— Есть, куда хуже?
— Пока есть. Но скоро не будет. Я сама виновата, говорю же! Высказала Ким все, что о ней думаю, а она мне в ответ: «Куда ты вообще лезешь! Ты — никто!» Ну да, она-то у нас, типа, дважды лауреат… А я ей и говорю: «Да у меня заслуг — побольше, чем у тебя!» Это я свою медаль имела в виду! Ю Джин такая: «Врешь ты все!» Я: «А вот и не вру! На празднике увидишь!» На следующей неделе у нашей школы юбилей, десять лет основанию. Будут всякие торжественные мероприятия. И я подумала: приду с медалью на груди — все и ахнут! Нет, я знаю, что она у меня секретная, но в тот момент в запале об этом как-то забыла. А Ким мне и говорит: «Ну что ж, посмотрим!» Некоторые слышали — и от меня теперь пока отстали, ждут праздника. Другие, правда, наоборот, как с цепи сорвались…
Школьница непроизвольно потрогала свой синяк. Помолчала.
— Я спросила у онни, — заговорила снова. — Ну, насчет медали. Размечталась: а вдруг? Но она сказала и думать об этом не сметь… Государственная тайна… Нет, я все понимаю… Но какой тогда в ней вообще смысл?! В медали. Наградили, называется!
— Мой орден тоже в сейфе у полковника остался, — обронил я. Понятно, утешить девочку это никак не могло.
— Теперь если в следующую пятницу — на празднике — ничего не произойдет, все совсем плохо станет, — вздохнула Хи Рен. — Типа, я еще всем и наврала. Говорю же: сама виновата! Так, думаю, наверстала бы программу — и все бы как-то потихонечку рассосалось…
— Кстати, не факт, — заметил я.
Такого джинна из бутылки только выпусти — обратно фиг загонишь.
— Не факт, — согласилась моя собеседница. — Но можно было на что-то надеяться. А сейчас — уже не на что! — в отчаянии заключила она.
— Хочешь, я заеду в твою школу, побеседую с учителями? Или даже с директором? — предложил я.
— Не надо, — отмахнулась девочка. — Во-первых, с вами там никто разговаривать не станет — вы же мне не отец, не брат! Вот онни бы, наверное, послушали… Но, боюсь, толку и от этого не будет! Ким Ю Джин для школы важнее! Лауреатка же… Кроме всего прочего, она из Пэктусан чульги! А я… Я действительно — никто! По крайней мере, для всех — так! А вас я… — она замялась. — Чон- сонсэнним, вас я о другом хотела попросить… Хотя теперь уже тоже без толку…