Красная фурия, или Как Надежда Крупская отомстила обидчикам

Грейгъ Ольга Ивановна

Пытаясь успокоить говорившую, Надежда Константиновна отчетливо понимала, что происходит, и продумывала, что она сможет предпринять в данной ситуации. Она знала, что Бокий сильный противник, и лучше не становиться ему поперек дороги. Мария Александровна, с трудом сдерживая всхлипывания, просила у Крупской защиты; больше обратиться ей и в самом деле было не к кому.

Крупская вызвала машину и отправилась по названному адресу.

Между двумя женщинами состоялся откровенный разговор; Мария Александровна пожаловалась Крупской, что против их семьи запускаются грязные слухи, причем задним числом; будто бы особо выделенный новой властью и представленный как крупный писатель Н.Г. Чернышевский, автор романа «Что делать?» (опубликован в марте 1863 г. в журнале «Современник»), якобы списал своих героев: врача Лопухова — с известного врача того времени П.И. Бокова; доктора Кирсанова — с профессора

Медико-хирургической академии И.Н. Сеченова, а образ главной героини Веры Павловны Боковой — с нее самой, Марии Александровны.

Роман и сюжет произведения несложен: девушку, стремящуюся к знанию, скверные родители-мещане хотят выгодно отдать замуж. Но на ее пути встречается студент-медик Лопухов, который чтобы спасти возлюбленную от произвола родителей, сочетается с ней фиктивным браком, жертвуя при этом своей медицинской карьерой. Вот и живут они в одной квартире, но в разных комнатах, как брат и сестра. Через некоторое время его жена Вера Павловна влюбляется в товарища своего мужа доктора Кирсанова. Ее муж, видя это, самоустраняется из жизни жены. «Только тот любит, — проповедует Чернышевский, — кто помогает любимой женщине возвыситься до независимости». И Вера Павловна становится женой Кирсанова.

Конечно же, Надежда Константиновна знала содержание романа. Незамысловатый сюжетец, кажущийся нам совсем даже не интересным, на самом деле подрывал тогдашние устои русского православного общества! Он воздействовал на психику женщины, развращая ее, возводя в норму то, что воспринималось здравомыслящими людьми как негатив. Уйти из дома, бросить родителей, вступить в брак без благословения, да еще в фиктивный, жить в одной квартире с чужим мужчиной — преступление против чести. Развестись и вступить в брак во второй раз — нонсенс, редчайшее исключение из правил, принятых в обществе. Таковы были устоявшиеся нормы жизни в морально и нравственно чистом обществе.

Потому становится понятным волнение Марии Александровны, когда сотрудники Бокия пригрозили ей, что версия, будто это она является прототипом героини Чернышевского, станет широко известна, войдет в учебники; и тогда, — говорили ей, — многие поймут, что это она изменила своему первому мужу и совратила выдающегося профессора медицины Сеченова. (Кстати, в самом деле, после смерти Марии Александровны в некоторых советских источниках писали, что она, хотя и жила с Сеченовым более 30 лет, не была в браке; и другие гнусности, в том числе не забыли агитпроповцы в своих трудах о жизни и деятельности профессора Сеченова «заботливо» окружить этого ученого теми, кого он никогда и не подпускал к своей научной деятельности!).

История выглядела бы раздутой нелепицей, если б не одно «но», — требование одного из сотрудников Спецотдела Глеба Ивановича Бокия. Теперь, дабы оградить ее самое от нападок и сплетен и сохранить для потомков имя ее мужа-ученого, Мария Александровна обязана отдать им все, что она имеет от своего мужа: бумаги, разработки, черновики. В противном случае она будет арестована и расстреляна как пособник буржуазии.

В разговоре Мария Александровна поведала Крупской, что ее отец Александр Обручев был влиятельным в России человеком, весьма состоятельным помещиком, имел воинский чин генерала от инфантерии. И что был он обаятельнейшим и добрейшим отцом, и, конечно же, никакого отношения к любым образам Чернышевского в романе «Что делать?» не имеет. Видно было, что ее давно и сильно задевает вся эта история с литературными героями.

— Немыслимо мне придумывать ту жизнь, которую когда-то кому-то придумал Чернышевский! Но зачем запускают такие разговоры?

Надежда Константиновна, ловя на себе внимательный взгляд собеседницы, понимала, что не станет объяснять ей многие нюансы, как и не станет отвечать на вопрос: зачем, для чего нужны кажущиеся на первый взгляд простыми и глупыми фальшивки.

Однако Надежда Константиновна пообещала Сеченовой безопасность, но для этого предложила, в соответствии с уже существующими правилами, написать заявление в адрес Советского правительства, что она, как вдова выдающегося русского ученого, поддерживавшего борьбу рабочего класса России против царизма, просит определить ее в Дом для престарелых ученых, созданный Совнаркомом для быта и проживания ученых, доживающих свой век. Марии Александровне ничего не оставалось делать, как прислушаться к совету, она написала заявление; Надежда Константиновна, рекомендовавшая ее в подобное учреждение, взяла вдову великого русского профессора под опеку, и Сеченова… осталась жить в семейной усадьбе. Никто больше открыто не беспокоил ее; правда, за два-три года до смерти, последовавшей в феврале 1929-го, Мария Александровна из-за резкого ухудшения здоровья, вследствие чего требовался

постоянный медицинский уход, действительно переселилась в Дом для престарелых ученых.

Сведения о Глебе Ивановиче Бокия (1879–1937; некоторые источники ставят 1940-й годом смерти), которые можно найти в советских справочниках и книгах, очень скупы. Там можно прочесть разве что то, что являлся он государственным и партийным деятелем, имел партийные псевдонимы «Кузьма», «Дядя», «Максим Иванович», был причастен к движению «Союз борьбы»; участвовал в революции 1905 г.; неоднократно подвергался арестам. В 1918 г. был председателем Петроградского ЧК. С 1919 г. работал начальником особого отдела Восточного, затем Туркестанского фронтов; член Туркестанской комиссии ВЦИК и СНК РСФСР. С 1921 г. член ВЧК, член коллегии ОГПУ, НКВД. Награжден орденом Красного Знамени. О самом главном его предназначении — о работе в Спецотделе, конечно же, ни слова. Какая власть станет писать о секретных проектах? Как и о том, что, создавая преступную систему уничтожения людей, он сам стал ее заложником и был уничтожен. И что к этому, окончательному приговору, приложила руку и Надежда Константиновна Крупская. Она обыграла Г.И. Бокия, когда убедила Сталина, что для того, чтобы полностью устранить «ленинскую гвардию» и исходящую от нее угрозу единоличной Власти, необходимо арестовать Бокия и захватить все материалы исследований его Спецотдела, в том числе и большой архив компромата на каждого находящегося у власти (и Сталина, и Крупскую в том числе), и тем самым обезвредить эту бомбу внутри высшего руководящего ареопага Кремля.

В один из дней 1937 года на загородную виллу Г.И. Бокия пришли сотрудники партийной разведки во главе с А.Е. Головановым (а не чекисты, как написали бы в данном случае советские историки) и объявили, что в соответствии с распоряжением Генсека партии ему следует незамедлительно явиться с ними в Кремль. Бокий не сомневался, что это арест и что охрана у его особняка заменена. Однако, не потеряв самообладания, Глеб Иванович в запале бросил Голованову: «Что мне Сталин! Меня на эту должность назначил Ленин!» Но его игра была проиграна; Голованов приказал подчиненным связать Бокия, и в таком виде тот был доставлен вскоре в один из монастырей сталинской партийной разведки. Одновременно группа сотрудников партийной разведки во главе с X. произвела аресты охраны зданий и лабораторий Спецотдела; вся важнейшая научная и иная документация была извлечена, часть сотрудников уничтожена, тогда как другая часть сотрудников и ученых Спецотдела стала работать на Секретариат товарища Сталина (т. е. иными словами, — на партийную разведку), ибо иным выходом из ситуации для них была только смерть. С этого момента Иосиф Виссарионович Сталин оказался вне досягаемости своих противников! Что дало ему возможность провести уничтожение соратников Ленина и всех неугодных ему чиновников.

Так Надежда Крупская наточила косу смерти, выкосившую многих давно презираемых ею; ядовитая Минога поставила цель: ВОЗМЕЗДИЕ; и через это возмездие она сделала то, что не смог сделать оболваненный преступниками народ.

Да, Надежда Константиновна, в конце концов, обыграла всесильного Бокия. Как обыграла Семашко, и многих других, — даже тех, кого не удалось репрессировать в 30-е годы XX в. Даже тех, кто выбился в «выдающиеся деятели прогрессивного человечества», чьими именами в СССР назовут города и улицы, кто станет главными героями советской эпохи. Она обыграла хотя бы потому, что осталась для потомков в тени, и словно бы непричастной (причастной по минимуму) ко всем делам, совершенным этими советскими деятелями. К примеру, еще старая большевичка «A.M. Коллонтай писала, что Надежда Константиновна, в ее неизменном стремлении быть всегда в тени, в то же время «все видит, слышит, наблюдает»…» («Биография», с. 162).

Во время встречи с Марией Александровной та попросила Надежду Константиновну, чтобы нигде не упоминалось о том, что ее муж, профессор Сеченов возлагал большие надежды на научные изыскания доктора медицины Антона Павловича Чехова, с которым он не единожды встречался, выйдя в отставку в 1901 году и проводя большую часть времени в Ялте. Хотела ли она тем самым уберечь его разработки от посягательств жаждущих заполучить их, и тем самым сберечь эти бесценные бумаги? Но, так или иначе имя А.П. Чехова стало принадлежать только русской литературе; его отношение к медицине осталось косвенным, незначительным. Хотя, к сожалению, никто не смог помешать тому, что практически ВСЕ уникальные научные разработки Антона Павловича Чехова (и Сеченова, и многих-многих других русских ученых) все-таки попали в партийную разведку, — самую закрытую, самую таинственную и самую зловещую организацию, о существовании которой до сих пор стараются не упоминать… чтобы затем попасть по назначению: в Орден!