Красная лента
Шрифт:
— Куда? — спросил Миллер.
— Туда, — ответил Роби и повернулся к Миллеру спиной.
Они пошли по Нью-Джерси-авеню. Роби шел быстро, и Миллеру пришлось постараться, чтобы не отстать.
— Куда мы идем? — спросил он, понимая, что на этот вопрос ему не ответят.
— Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Роберт Макнамара?
— Макнамара? — спросил Миллер. — Нет. А должен был?
Роби пожал плечами и сунул руки в карманы пальто.
— Сначала он работал в Управлении национальной
Миллер покачал головой.
— Он понял, что нельзя контролировать другое государство с помощью оружия.
Миллер промолчал.
— И знаете, куда он подался, когда к власти пришел Никсон?
— Понятия не имею.
— Стал президентом Мирового банка. Занялся программой, которая предполагала контроль финансов максимального количества стран третьего мира. Выдал займов в первые пять лет президентства Никсона на сумму семьсот восемьдесят миллионов долларов. Он доказал Никсону, а потом Форду и Картеру, что в этом есть своя логика и последовательность…
— В чем? О чем вы говорите?
— В контроле нации, детектив Миллер, в контроле нации. Не с помощью оружия. Не с помощью войны, пока война не становится последним доводом. Начинаете с экономического контроля, а если экономический контроль не удается, прибегаете к ресурсам, доступным с помощью разведки.
Они прошли Кью-стрит и повернули на Нил-плейс.
— Вы организовываете секретные операции, политические убийства, как было в Эквадоре и Чили. Вы расшатываете работу действующего правительства, внедряете своих людей и только потом, если эти действия не дают вам контроля над нацией, начинаете войну. Если вы видите, что Соединенные Штаты начинают войну против какого-то государства, имейте в виду, что этому предшествовал год, может два, напряженной деятельности по захвату контроля над этим государством, которая не увенчалась успехом.
— Вы снова говорите о Никарагуа? — спросил Миллер.
— Никарагуа, Гватемала, Куба, Конго, Камбоджа, Гренада, Ливия, Сальвадор, Афганистан, Югославия… Черт, список бесконечен! И это только те, о которых вы знаете.
И снова Роби улыбнулся, словно выдал весьма забавную шутку. Он улыбался, потому что Миллер не понял, в чем ее соль. Он не был уверен, что Миллер когда-либо сможет ее понять.
Оставив слева Морган-стрит, они направились в сторону перекрестка на Нью-Иорк-авеню.
Миллер подумал, что они направляются
— Колледж? — начал он.
— Подождите и увидите.
В конце Нью-Йорк-авеню стоял гул послеобеденных дорожных пробок, которые образовались на Массачусетс-стрит, Кей-стрит и Седьмой улице.
Миллер совсем выбился из сил. Он остановился, чтобы перевести дух, и на секунду отвернулся. Когда он повернулся к Роби, того уже не было. Профессор переходил улицу, ловко уворачиваясь и лавируя между автомобилями. Ему сигналили со всех сторон, а какой-то таксист даже высунулся из окна и прокричал ему вслед ругательство.
— Боже! — воскликнул Миллер и зажмурился, когда темно-синий «понтиак» чуть не сбил Роби.
Но Роби двигался быстро и ловко. Миллер наблюдал за ним, и ему казалось, что профессор совершенно не нервничает, словно идет по спокойной пешеходной дорожке.
Прошла минута, прежде чем поток транспорта уменьшился, и Миллер решился бегом пересечь дорогу. Очутившись на другой стороне, он продолжил бежать, чтобы догнать Роби. Перед площадью Маунт-Вернон Роби повернул у парка направо.
И только тогда Миллер понял, куда Роби привел его.
Перед ними возвышался фасад библиотеки Карнеги.
Миллер посмотрел направо и налево, обернулся назад, посмотрел на другую сторону улицы, на церковь на углу Массачусетс-авеню и почтамт на углу Ай-стрит и Седьмой.
Роби пропал. И не потому, что Миллер его не догнал. Не потому, что Миллер позволил ему уйти. Роби никогда не ставил под сомнение свою способность исчезать и буквально растворился в воздухе.
Миллер глубоко вздохнул и почувствовал, что сердце больше не стучит в груди как бешеное.
Библиотека. Одно из последних мест, которые посетила Кэтрин Шеридан. Она вернула книги. Вернула книги…
Миллер был в том же пальто, которое надел в воскресенье, на следующий день после убийства Шеридан. Из левого кармана он достал лист бумаги, который дала ему Джулия Гибб. Он и не предполагал, что это может иметь хоть какое-то значение. До сих пор все так и было. Пока Джон Роби не привел его в библиотеку.
Почему?
Вероятно, чтобы сказать ему что-то.
Миллер взглянул на названия книг, выведенные красивым почерком Джулии Гибб.
«Равельштейн» Сола Беллоу, «О мышах и людях» и «К востоку от Эдема» Стейнбека, «Беовульф», «Илиада» Гомера.
Миллер прочел список несколько раз. Он пошел, потом побежал.
Книги. Она вернула книги, но новые не взяла.
«Равельштейн», «О мышах и людях», «Беовульф», «Илиада»…
Боже, это же так просто! Первые буквы названий этих книг складывались в слово «Роби». Р-О-Б-И. Эти книги имели какое-то отношение к профессору.
Кэтрин Шеридан вернула книги, чтобы рассказать им что-то о Роби.