Красная Орхидея
Шрифт:
Рейнольдс, в джинсах и голубом свитере, сидел к ней спиной. Пристроившись задом на краю стола и держа в руке чашку кофе, он потешал своих коллег какой-то веселой байкой. Даже запрокинул голову, захлебываясь смехом:
— Черт, я просто поверить не мог! Штаны болтаются у колен…
Он умолк, когда его собеседники заметили, что Анна направляется прямо к ним. Он повернулся вполоборота и чуть не соскользнул со стола.
— Анна! — заулыбался он, раскинув руки.
Тревис подошла к нему совсем
— Вот так сюрприз! — сказал он и чуточку отодвинулся от нее.
Она достала из-под мышки газету и хлестнула его по груди:
— Да уж не такой, как я сегодня получила, прочитав это!
Он повел плечом:
— Послушай, я ведь журналист.
— Не пори чушь собачью! Это было строго конфиденциально!
— Так, погоди минутку. Большей частью это общедоступная информация.
— Лишь кое-что общедоступно — и ты это знаешь. Как ты мог так со мной поступить?
— Анна, как я уже сказал, я журналист. А это — горячий материал.
— Ты знал: то, что я тебе рассказала, — конфиденциальная информация! А чего я тебе не говорила, ты выудил из моего блокнота. Что ты сделал, гад? Дождался, когда меня удастся напоить, а когда я отрубилась, выполз из моей постели, чтобы выкрасть из него информацию?!
— Анна! — схватил он ее за руку.
Их перепалка вызвала немалый интерес у сидевших за столами газетчиков.
Тревис выдернула руку:
— От следствия мне дали пинка, и моя карьера, возможно, накрылась, но ведь тебе на это плевать, правда? Ты получил свой материал — и к дьяволу все мои проблемы, подумаешь, важность! А у меня теперь по твоей милости очень серьезные проблемы. Ты ничтожество!
Рейнольдс поджал губы, затем потянулся через стол и взял книгу «Черная Орхидея»:
— В Лос-Анджелесе был журналист, который сообщил в прессе о подозреваемом по делу Черной Орхидеи. Я лишь придерживался того, как все происходило в расследовании того убийства.
— Из того, что я тебе сказала, ничто не было с этим связано.
— Нет, было. Чего ты мне не говорила — это каким пыткам подверглась жертва, и то же самое было с Черной Орхидеей, хотя ты и пытаешься развести эти два…
— Чтоб ты съел свое дерьмо! — рявкнула она.
Рейнольдс понял намек на то, к чему принудили Луизу, и это его разозлило.
— Не будь грубиянкой! Ты б сперва разобралась. Я ведь работаю на «Сан», и хотя мы часть корпорации, выпускающей «Ньюс оф зе ворлд», это, черт возьми, совсем другая газета.
— И что ты сделал? Продал информацию? Это от тебя пошло, и не пытайся себя выгораживать!
— Ты что, не понимаешь? «Ньюс оф зе ворлд» содрали свою статью с моей!
— Мы не давали добро на оглашение этой информации, потому что если б мы арестовали подозреваемого…
— У вас есть такой. Ты мне говорила.
—
Рейнольдс глянул на слушавших все это коллег и снова попытался вывести Анну в коридор, но она не двинулась с места.
— Пойдем выпьем кофе, потолкуем об этом в приватной обстановке, — предложил он.
— Я не желаю быть в твоем обществе дольше, чем требуется, чтобы все тебе сказать. Я больше не хочу с тобой знаться. Если это как-то повредит следствию, ты будешь иметь дело со старшим детективом-инспектором Ленгтоном. А это — всего лишь для моей собственной сатисфакции. Ты лицемерный, двуличный ублюдок!
Она подхватила со стола недопитую чашку кофе и плеснула ему в физиономию. Получилось что надо: с намокших волос кофе потек по лицу.
— Ребячество какое-то…
— Может быть. Но теперь мне немного легче.
Она развернулась и вышла. Дик же тем временем вытирал кофе с лица и рубашки.
Когда она вернулась в машину, ее охватила нервная дрожь. Домой она ехала едва ли не в умопомрачении от злости и, даже припарковавшись и добравшись до квартиры, не могла успокоиться. Ей хотелось разрыдаться снова, однако она сдержала слезы. Взяв себя в руки, Анна открыла портфель, достала «Черную Орхидею» и просмотрела тот раздел, о котором упоминал Рейнольдс. С книжкой она отправилась на кухню и уселась внимательно его перечитать.
Та статья была написана неким сценаристом и отправлена в лос-анджелесский «Геральд экспресс». Как сказал Рейнольдс, в ней говорилось большей частью то же, что и в его статье. Описывались отвратительные увечья на теле жертвы, утверждалось, что подозреваемый задержан. Публикация того материала толкнула настоящего убийцу на новое страшное преступление, дабы его узнали по содеянному и вернули ему утерянную публичную известность.
С пересохшим от волнения горлом, Анна ехала в полицейский участок. Она медленно поднялась по каменной лестнице и дошла до комнаты следственной бригады. Несколько мгновений она постояла за дверями, прислушиваясь к телефонным звонкам и приглушенным голосам, и, внутренне собравшись, распахнула створки.
В комнате повисло молчание: все уставились на нее. Она прошла к своему столу и, сняв пальто, сложила его на спинке стула. Она видела, как все в комнате переглядываются, и знала, что сейчас порозовеет от стыда, но все ж таки преодолела неловкость. Достав из портфеля блокнот и карандаш, она вышла перед всеми и остановилась у белого информационного стенда. Возле него на столе лежало несколько ксерокопий газетной статьи. Льюис заговорил с ней первым:
— Ну что, набралась храбрости, Тревис?