Красная роса (сборник)

Збанацкий Юрий Олиферович

все время рядом с ним, она словно боялась остаться одна, но он решительно отказал дочери. Во-

первых, ей нужно отдохнуть; во-вторых, освоиться в отцовском доме, побыть некоторое время в

одиночестве, а в-третьих, он не знал, сколько продлится заседание, может быть, и до поздней

ночи, поэтому в незнакомом городе ей одной будет не по себе. Обещал, что в ближайшее время

специально повезет ее туда и покажет районный центр, а там и до Киева доберутся, так как

Инессе необходимо ознакомиться

с его памятниками и музеями. Она подчинилась отцовской

воле.

Несмело, как это всегда бывает, когда человек остается один в чужом доме, рассматривала

все, что привлекало ее внимание. С особенным интересом изучала отцовский кабинет — шкафы с

книгами. Художественная литература, научные труды, справочники, сборники, таблицы, и не

только на русском и украинском языках, но и на иностранных. Горы папок, наполненных самыми

разнообразными материалами, как это поняла Инесса, собранными отцом здесь, в лесничестве,

во время ежедневных наблюдений и опытов. С благоговением брала в руки книги и брошюры, на

которых значилось имя отца, рассматривала их внимательно, и как-то не по себе становилось,

даже страшновато было: так вот какой у нее отец!

Она сосредоточенно перекладывала папки, прочитывала надписи: пестрели мудреные

термины.

Глаз случайно выхватил из кучи папку, на которой стояла надпись: «Личные документы».

Что же там у отца за документы?

Это были дипломы отца — об окончании сельхозакадемии, кандидата наук, здесь же

хранились и орденские книжки, наградные удостоверения, Почетные грамоты, благодарности.

Бросился в глаза пожелтевший конверт. Сердце встрепенулось, даже зашлось — увидела на

конверте собственное имя, так и было написано: «Инесса».

На миг замерла, не решаясь открыть незапечатанный конверт, и именно в эту минуту в

дверь постучали, и она, испугавшись, закрыла папку, забросала ее другими бумагами.

С визитом явился не кто иной, как Роланд Яковлевич Карпенко. Шагнул, будто в

собственный дом, словно здесь сидели и ожидали именно его. И хоть бы застыдился или

почувствовал себя неудобно, пришел в чужой дом, хорошо зная, что хозяева отсутствуют, и хоть

бы что…

Заместитель лесничего отрекомендовался полным своим титулом и добавил, что он как

секретарь местной комсомольской организации уже успел узнать, что новоприбывшего члена

ВЛКСМ зовут Инессой, и выразил свое глубокое удовлетворение тем, что их полку прибыло, а уж

как простой смертный заметил, что хотя организация их и не маленькая, но такой комсомолки,

как Инесса, он лично и притальское лесничество ждали давненько.

Не только терпеливо, но даже с интересом Инесса выслушала эту речь. Роланд стал

расспрашивать о том, понравилось ли ей их лесничество,

пришлись ли по сердцу притальские

леса.

Инесса отвечала сдержанно, а он, чувствуя себя здесь как дома, удобно уселся возле стола

и развел философию о том, что она напрасно так долго где-то там пребывала, что могла бы и

раньше осчастливить своего отца, поскольку он у нее лучший в мире. Он заявил, что такие отцы

даже по лотерее выпадают не всякому, а только тому, у кого сошлись номер и серия билета.

Инесса чувствовала себя в его обществе легко и просто, словно это и не Роланд, а какой-нибудь

ее одноклассник.

— Отцы выпадают по номеру и серии каждому, не то на свете было бы много безотцовщины.

— Не согласен, Инесса. Взять моего «старика». Я не осуждаю и не отрекаюсь от него, отец у

меня человек простой и честный. Четыре класса окончил. А послушать его — философ! Обо всем

судит по-своему. Обратили внимание, какое выбрал мне имя? Да подобного не то что в нашем

селе, а и в целой области не встречалось. На войну его не призывали, год его не выпал для

призыва. Служить в армии пришлось уже в мирное время, и служил не где-нибудь, а за

границей, в ГДР. Когда я появился на свет, зашел он в загс и закричал: «Моему сыночку я даю

имя заграничное. Запишите Роландом». Назвал Роландом, а сам меня зовет Орланом!

Инесса совсем развеселилась, показалось, что не Борька — Болконский учился с ней в

классе, а вот этот веселый Роланд — Орлан. Она была рада, что к ней зашел в гости этот Орлан,

ее уже не удивляло то, как он с ней познакомился. Она охотно разговаривала бы с ним до самого

вечера, но гость как неожиданно заявился, так и исчез. Вскочил, ткнул небрежно руку и

объявил:

— Ну, я побежал, а то начальство отсутствует, а на мне ответственность.

Девушка проводила его за порог, с сожалением посмотрела вслед. Пусть бы еще посидел,

пусть бы повеселил немного, но вовремя вспомнила о таинственном конверте с надписью

«Инесса».

В конверте бумаг было немного — всего лишь два письма. Первое словно кнутом стегнуло

девушку.

«Уезжаю навсегда, не ищи, не беспокойся. Пути наши расходятся. Из тебя ни ученого, ни

министра не получится. Так что какая у меня перспектива? Извини и не переживай, пусть все

забудется…»

Мамин почерк, мамина подпись… Неужели это правда? Неужели она могла такое написать?!

Не сразу развернула второе письмо — оно тоже было от мамы.

«Я тебя, Иван, просила не искать и не беспокоить нас с Инеской. Но, видимо, ты подумал,