Красная шапочка
Шрифт:
— Это твой организм притворялся, — возражает Этьен: — Чтобы ты верила, что ты человек. Если бы ты осталась там жить, то привыкла бы к высокому фону.
— Я решила не пробовать… Погоди, — Эммануэль в последний раз оглядывается на бабушкин домик. В её руке небольшой пульт автомобильной сигнализации. «Пик! Пик» — еле доносится вместе с ветром.
— Ещё один сюрприз для гостей, — пульт улетает в кусты, спугнув мелкую пташку, прыснувшую из ветвей, как пуля. Провожая её взглядом,
В последний раз судорога охватывает её тело, завершая морф-фазу. Позади несколько восхитительных часов слияния, когда Эммануэль и Этьен, приняв свои истинные формы, обменивались генетическим материалом и знаниями, накопленными ими порознь.
«Похоже, я его оплодотворила…» — Эммануэль, уже практически вернувшаяся в человеческое обличие, лениво поворачивается набок, чтобы посмотреть на Этьена, ещё находящегося в стадии превращения в человека.
Она по привычке думает о себе в женском роде, а об Этьене — в мужском. Он всё ещё напоминает гигантского бурого слизня — настоящую форму биоморфов, но постепенно формируется скелет и вытягиваются конечности. Покров принимает телесный оттенок.
«Странно», — замечает девушка, рассматривая как на её собственной руке прорезаются ногти: «После секса превращение идёт так медленно…» Она ещё помнит блаженство последнего часа, когда они начали разделяться на две самостоятельные особи. Теперь между ними гораздо больше общего — знания, опыт… «Люди не могут так…» — с огорчением понимает Эммануэль: «Они могут заниматься сексом по несколько раз в день, но оставаться друг другу такими же чужими и непонятными, как и до этого…»
Где-то над рекой пролетает вертолёт. Уже шестой за последние сутки. «Мы подняли шум…» Но даже самые чуткие сенсоры не могут разглядеть их укрытия — вход в логово зарос ивняком и осокой, над ним — крутой обрыв, откуда изредка срываются сухие глиняные комья.
Чувствуя, что морф-фаза подошла к концу, Эммануэль поднимается с расстеленного на полу одеяла и идёт к выходу, влажно сверкая плечами и ягодицами. Волосы, которые отрастают позднее всего, забавно шевелятся, вытягиваясь в русые космы.
«Жрать охота. Слона бы съела…» — девушка садится на край моторки, доставившей их сюда. На дне лодки — прелые листья и моток сырой верёвки. Одинокая лягушка лезет по скользкому текстолитовому борту.
Через минуту к ней подходит Этьен. Он в привычном ему облик волка. Эммануэль кладёт ладонь на его лохматый тёплый лоб.
— Тебе понравилось быть самцом? — спрашивает биоморф игриво.
— Надо будет в человеческом виде попробовать, — Эммануэль тянет Этьена
— По-всякому попробуем, — волк отводит её руку лапой: — Я, кстати, не собака, чтобы меня за уши тягать.
— Вот ты какой! — Эммануэль оглядывается на круглую дверь, ведущую в жилое помещение. Он неплохо потрудился, собрав сюда богатые запасы продуктов и разнокалиберных бытовых приборов, включая компьютер.
— Мы проживём здесь до старости… — задумчиво говорит Эммануэль.
— Ты же в Англию хотела?
— Я думала, что я человек, — Эммануэль с лёгкой печалью вспоминает свои мечты: — А теперь я знаю, что я биоморф.
— И что это меняет, Эмми? — Этьен по-собачьи чешет за ухом лапой. Ему доставляет особое удовольствие находиться в форме волка — можно спать на земле, питаться мелким зверьём и пить из лужи — всё то, что у человека вызвало бы несварение и лихорадку.
— Мы опасны. Нам нельзя жить в человеческом обществе. Мы начнём поглощать и поглощать… — Эммануэль очень серьёзна: — Мы волки в стаде овец.
— Есть или не есть — это твой выбор, — возражает Этьен: — Я могу месяцами питаться хлебом или даже тем, что ни волка, ни человека есть не заставишь… Люди — не пища. Это источник знаний и способ маскировки. Мы могли бы найти семейную пару и занять их место… Какой-нибудь тихий городок на юге Англии. Размеренная жизнь.
— И никого не поглощать? — с вызовом спрашивает девушка.
Волк кивает: — Мы и так уже знаем достаточно, чтобы успешно выживать.
— Почему же тогда мы жрали всех подряд после посадки?
— Мы? Лично я не жрал. Ты тоже, — волк смотрит ей в глаза: — Это другие жрали. Им хотелось сразу стать главными — мэрами, губернаторами, президентами… Но люди — не овцы, которых можно есть безнаказанно. И они доказали это.
— Думаешь, мы должны попытаться? — Эммануэль не скрывает волнения и страха.
— Мы обязаны, — настаивает Этьен: — Мне тоже страшно. Нас могут выявить и убить. Нас будут преследовать. И каждый день там, вне зоны, будет полон опасностей, подозрений и проверок.
— Почему же тогда нам не остаться здесь?
— Здесь мы как в волчьей яме. Никаких перспектив. Я не хочу, чтобы наши дети выросли в резервации.
— Ты прав, — Эммануэль садится на землю, рядом с волком и крепко обнимает его за шею. Они смотрят на реку и делятся мечтами. О доме на побережье. О тихом провинциальном городе. Об обычной человеческой жизни, которая прекрасна, если уметь её ценить.
В небе еле слышно стрекочет поисковый вертолёт. Над рекой неспешно опускается вечер…
2005