Красная весна
Шрифт:
Да и проявит себя советско-коммунистический «химсостав», соединенный с рыночно-потребительски-демократической аморфностью, наисквернейшим способом. Ибо этому «химсоставу» претит любая аморфность. А любой аморфности этот химсостав особо отвратителен. А значит, соединение этого химсостава с аморфностью и впрямь породит самый непрочный из всех возможных убежденческих материалов.
Короче, понимая всё это, советско-коммунистическая элита, отрекомендованная миру как «ум, честь и совесть нашей эпохи», заявляющая о себе как о субъекте служения народным интересам («Народ и партия едины!»), должна была менять тип мобилизационной кристалличности или отказываться от мобилизации.
В поздней горбачевской перестройке
Именно в такое Инферно Россию впихнули перестройщики всех мастей: К-17, его мстительные эксперты, диссиденты, идеологическая обслуга К-17/5, Запад, все прочие историософские и геополитические противники. Да, все они внесли свой вклад в такой разворот событий. И, конечно, основной вклад был внесен именно К-17.
Но всё это могло случиться только потому, что правящая коммунистическая партия — ее аппарат, ее особые структуры, ее интеллектуалы и ее лидеры — не сделала проблему мобилизации ключевой проблемой, проблемой № 1. Они эту проблему, во-первых, не сформулировали, во-вторых, не осмыслили, в-третьих, не обсудили, в-четвертых, не превратили в новый, успешно реализуемый проект.
Можно было бы сказать, что они вообще ничего не поняли и ничего не предприняли, плывя по течению и подменяя стратегическую субъектность суммой ситуационных политических рефлексов. Но ведь нет! Они нечто сделали. Причем наихудшее из того, что можно было сделать, отвечая на вызов времени. Еще раз всмотримся в хронологию.
1945 год: задача, под которую была осуществлена мощнейшая и эффективнейшая мобилизация советского народа, оказалась решена. Как я уже говорил, это была вторая, сотериологическая мобилизация. Сотериологическими называются действия, направленные на спасение. В данном случае речь шла о мобилизации ради спасения от очевидной и абсолютной угрозы — угрозы уничтожения советской Трои нацистскими ахейскими ордами. Для окончательного решения той задачи, под которую осуществлялась сотериологическая мобилизация, оставалось вывести нашу Трою из того ужасного состояния, в которое ее ввергли нацистские ахейские орды. Страна лежала в руинах. Место нацистского врага заняли вчерашние союзники по антигитлеровской коалиции. Считалось, что страну не восстановят и за двадцать лет — таков был масштаб разрушений. Новый враг испытал атомное оружие и использовал его против Японии. Фактически, война продолжалась. Продолжалась и сотериологическая мобилизация под слегка скорректированную задачу.
1950 год: советская Троя восстала из руин. У нас появилось атомное оружие. В первом приближении задача спасения советской Трои была решена. А коли так, то была подведена черта под всем, что касалось сотериологической
Уничтоженные Смоленск и Минск, гибнущий от голода Ленинград — это убедительно в плане осуществления сотериологической мобилизации. Корейская война, козни американцев против Китайской Народной Республики или наших восточно-европейских союзников — это абсолютно не убедительно в оговоренном мною смысле — в смысле возможности проведения сотериологической мобилизации. Да, люди встревожатся: «Неужто снова война и вдобавок ядерная?» Но они всего лишь встревожатся, а не мобилизуются до той степени, до какой мобилизовались к зиме 1941 года.
Перейдут американцы нашу границу, займут, к примеру, Киев и Севастополь, отбомбятся по нашим собственным городам (а не по Хиросиме и Нагасаки) — начнется новая эффективная сотериологическая мобилизация. Но лишь тогда — под непосредственно всем явленный кошмар. Ни в каком другом случае эффективно осуществить сотериологическую мобилизацию невозможно.
А без этого… Да, все боятся американцев… Да, осуждают их происки… Но при этом понимают, что американцы не чета Гитлеру, на рожон они не полезут. Что там, в Корее, происходит, конечно, важно. Но ведь в Корее! У нас есть атомная бомба. А значит, есть возможность избежать войны. Ну так и надо ее избежать! Вот только генералиссимус-победитель… Как бы он не заварил кашу! Да и вообще… При нем пожить нормально без затягивания поясов и прочих «мобилизационных радостей» не удастся… А очень хочется!
1953 год — генералиссимус умирает. Но его мобилизационный дух парит над страной.
1956 год — боль от чудовищных хрущевских разоблачений. И — оправдывающее эту боль облегчение: дух изгнан! Убрано препятствие на пути к немобилизационному бытию! Да и генсек, всё это осуществивший, выглядит обнадеживающим. Очевидным образом не аскет. Дядька крутой, но мирный! Ну и как же мы при нем будем жить? Вообще — даст он пожить или загонит в мобилизацию? Какую? Подо что? Для сотериологической — оснований нет. Под Кубу мы не станем таким образом напрягаться. Идеологическая мобилизация? Это еще, знаете ли, надо пощупать — подо что именно. А то вон каких дров наломал предшественник! Да и вообще — те реальные задачи, ради которых мы идеологически напрягались, решены.
Страна вышла на другой уровень! Качественно другой! Всё это называют «русским чудом». Вон — спутник запустили! Так что «таперича не то, что давеча».
Когда тебе про реальные вещи говорят: чтоб, к примеру, все были грамотные, чтобы заводы были, то-се, — то почему не мобилизоваться? А сейчас-то подо что? Под то, чтобы ускорителей понастроить для изучения элементарных частиц? Да и вообще — сколько можно мобилизовываться? Нет уж, или пусть что-то провозгласят такое… чтобы слезы натуральным образом потекли… Или — небольшой роздых нам предложат, вплоть до новой мобилизации. Нам многого и не надо.
Нам бы дыханье перевести. Сколько лет бежим, задыхаясь, надрываемся, работаем на износ. Ладно — война, то-се. А теперь-то как они пришпоривать будут.
1962 год — «они», покувыркавшись вдосталь со всякими мелочами типа кукурузы, сделав много полезного (космос, укрепление ядерной безопасности, жилищное строительство и так далее), наломав вновь дров в вопросе о религии, в вопросах управления (совнархозы), вопросах частного сектора (артели были и при Сталине, а тут — на тебе!), наконец, перешли от всех этих умных и глупых, полезных и вредных частностей — к невероятно масштабной идеологической инновации.