Красная Ярость

Сваллоу Джеймс

— Прекрасные слова, — сказал Орлок. — Но что насчет выбора, который вы попросили, нас сделать, Данте? Что насчет десятины, которую вы просите у наших Орденов? Что мы должны предпринять по этому вопросу?

Несколько из собравшихся воинов взглянули на Сета, ожидая, что откровенный Расчленитель заговорит, но тот молчал.

— Просьба остается в силе, — сказал Данте. — Я не могу сделать, большего, кроме как просить вашей помощи. Но я не затаю злобы на любого Магистра, который выступит против. Я не сделаю попыток заставить вас. Выбор целиком ваш.

— Он должен быть единогласным, —

сказал Сентикан. — Без единства все это бессмысленно.

Армис пошевелился.

— Вы понимаете важность этого, лорд Данте? Давайте внесем ясность. Если голосование пройдет против вашей десятины, то это будет означать роспуск Кровавых Ангелов.

Данте торжественно поклонился.

— Я приму любой выбор, который сделает конклав.

— Тогда начнем голосовать, — Сентикан мотнул скрытой под капюшоном головой. Его слова повисли в воздухе, никто не был готов говорить первым.

Кровавые Ангелы и Расчленители, Вермилионовые Ангелы, Сангвинивые и Обагренные, Легион Крови и Кровавые Мечи, Пожиратели Плоти, Красные Крылья и Кровопийцы, эти воины-лорды и каждый из других Орденов преемников собранных в зале, застыли в молчании, которое, казалось, будет продолжаться вечно.

В конце концов, именно Сет вышел вперед. Его лицо все еще горело от затягивающихся ран, но мощь в глазах воина не потускнела.

— В моем Ордене есть литания, которую мы произносим в последний день испытаний, когда воин заканчивает вступление в наши ряды и зарабатывает имя Адептус Астартес, — он медленно подошел к Данте. — Молитва Посвященного. У каждого Ордена есть собственный вариант, но это в ядре того, кто мы есть. Эти слова создают нашу связь, наше упорство в достижении цели, — Сет сделал паузу, и когда он заговорил снова, резкая честность его слов коснулась каждого воина в чертоге. — Ибо он сегодня, тот, кто пролил кровь со мной, да будет моим боевым братом навечно.

Расчленитель вытащил нож и провел им по ладони, следом за сталью возникла линия крови. Сет протянул руку и клинок Данте. Кровавый Ангел повторил жест и два Магистра, сжали ладони вместе, смешивая алое.

— Я дам вам людей, — сказал Сет. — И так поступит каждый преемник здесь. Ваше будущее будет в безопасности.

Очень немногое удивляло Данте, но сейчас он испытал именно это чувство.

— Почему?

— Потому что это воля Императора, — улыбнулся Сет. — Он привел нас к этому месту, к этим обстоятельствам не просто так, а для урока. Проверить вас. Напомнить нам.

— Чтобы напомнить вам что?

Усмешка Сета расширилась, так что показались клыки, и Данте ответил тем же.

— То, что мы не кузены, Кровавый Ангел. Мы — братья.

С ОСТРОЖНОСТЬЮ Туркио снял сегменты силовой брони его боевого брата со стойки в зале арсенала, делая паузы, чтобы произнести несколько слов Молитвы к Оружию для каждой части доспеха.

Аджир наблюдал за ним, понимая, что кающийся игнорирует его. Наконец, воин заговорил.

— Он отдал свою жизнь напрасно, — сказал астартес. — Ты понимаешь это?

Туркио замешкался, а затем продолжил свою работу.

—

Это то, во что вы верите? — космодесантник пробежал тонкой тканью по рубиновому символу на нагруднике доспеха.

— Корвус думал, что позволив себе умереть, так или иначе, закончит свое искупление? Поэтому он так сделал?

— Корвус сделал то, что он считал правильным. Именно поэтому я был горд называть его боевым братом.

Аджир поднял шлем погибшего воина и покачал головой.

— Он умер ни за что.

Туркио поставил нагрудник, и обернулся, чтобы подарить Аджиру тяжелый взгляд. Клеймо на его щеке, было мертвенно бледным и красным от гнева.

— Если вы действительно так думаете, то вы не знали его. И из-за этого, я чувствую к вам жалость.

— Я не понимаю.

Космодесантник покачал головой и отвернулся.

— Это ясно. Если бы вы знали Корвуса, если бы вы видели человека вместо клейма… Тогда, возможно, вы бы поняли.

Туркио ушел, оставив Аджира, смотреть в глаза пустого шлема.

РАФЕН смотрел, как его боевой брат уходит. Раны прошлых дней оставались свежими, и понадобится время, чтобы они зажили. Сержант вернулся к собственным обязанностям. Он чистил болтер шомполом, простая работа, помогающая сохранять концентрацию.

На него упала тень и воин поднял глаза.

— Брат-сержант Нокс.

Голова Расчленителя качнулась.

— Брат-сержант Рафен. У меня есть новости с конклава. Я подумал, что вы захотите знать. Десятина была одобрена всеми Магистра.

Чувство облегчения нахлынуло на Кровавыми Ангела.

— Спасибо.

— Мой господин и наша делегация должны возвратиться на Эритен, чтобы закончить кампанию, — продолжил он, — но прежде, чем мы это сделаем, есть другой вопрос, который я хотел бы с вами обсудить.

— Продолжайте.

Полуприкрытые глаза Нокса сверлили его.

— Мы не сходимся во взглядах, мы оба.

Рафен улыбнулся.

— Это совершенно определенно.

— Но я хочу, чтобы вы знали. В гробнице… я вспомнил кое о чем. Об общности между нами.

— Я тоже, — признал Рафен.

Нокс кивнул.

— И возможно, теперь вы мне не нравитесь чуть меньше.

— Я чувствую то же самое. — Рафен предложил Расчленителю свою руку. — Значит, пока наши пути снова не пересекутся?

Нокс пожал его ладонь.

— У меня есть чувство, что это случится скорее, чем любой из нас ожидает…

В двери зала вступил космодесантник в отделанной золотом одежде почетной гвардии.

— Брат-сержант Рафен?

— Кто спрашивает меня? —

— Магистр, — пришел ответ. — Вы вызваны к нему.

ДАНТЕ отвернулся от витража, когда Рафен, вошел и поклонился. Командующий подозвал его к себе и астартес пересек зал.

Рафен увидел, что Мефистион стоит рядом с окном, в тени, отброшенной красным солнечным светом. Псайкер кивнул, не было ни каких внешних признаков ран, которые он получил в сражении прошлой ночью. Рука Рафена дернулась от мимолетного призрачного воспоминания о силовом мече в ладони. С другой стороны комнаты, брат Корбуло ждал, наблюдая.