Красно-белый. Том 3

Порошин Влад

— Гоооол! — Громче всех взорвался сектор на западной трибуне, где собрались самые оголтелые фанаты.

И я рванул поприветствовать красно-белую торсиду, по традиции сорвав с себя футболку. Однако пробегая мимо скамейки запасных, услышал от Николая Старостина:

— Никон, прекращай цирк! И вообще давай на замену, пусть Калаш побегает, ему полезно.

— Умеет вы подбодрить, Николай Петрович, — пробормотал я, надев обратно футболку и двинувшись на бровку, где боковой судья должен был зафиксировать момент замены футболиста.

* * *

После

матча в раздевалке от радости за попадание в еврокубковую осень не осталось и следа. «Дед» раздражённо ходил по комнате взад и вперёд и не находил слов. С одной стороны команду нужно было хвалить и поздравлять, с другой нещадно ругать, возможно, с использованием ненормативной лексики. Ведь как только я ушёл с поля и мы повели 4: 0, парни так расслабились что пропустили за оставшиеся 20 минут 3 мяча. Одну штуку забил Андрей Баль и дважды поразил ворота Дасаева Степан Юрчишин, который на данный момент являлся лучшим бомбардиром первой лиги.

— Николай Петрович, отметить бы надо это дело — выход в европейский Кубок кубков, — несмело заметил Юрий Гаврилов.

— По одному месту вас всех отметить бы надо, — пробормотал Старостин. — В общем, так — сегодня кто хочет, может ехать по домам и обрадовать жён, что завтра выходной день. А в четверг начинаем готовиться к последнему матчу первого круга против «Торпедо» и одновременно к Спартакиаде народов севера. Тфью, то есть Спартакиаде народов СССР.

«Дед» осуждающе посмотрел в мою сторону, ведь именно я предстающую Спартакиаду в кулуарных беседах отправил на север за полярный круг.

— Никонов, пойдем, поговорим, — сдерживаясь из последних сил, чтобы не наорать на команду, сказал Николай Петрович.

Я пожал плечами, но какой был у меня выбор, поэтому вместо душевой поплёлся следом за старшим тренером. Разговор под грифом «совершенно секретно» «Дед» начал с обсуждения концовки прошедшего поединка:

— Что, по-твоему, мнению я сделал не так? Почему провалили последние 20 минут?

— Если смотреть с формальной точки зрения, то…

— То не юли! — Рыкнул Старостин.

— В центре накосячил Саша Мирзоян, на выходе один раз ошибся Ринат Дасаев. Только у нас игра заточена на контроле мяча, а мы этот мяч в конце отдали «Карпатам». Все по чуть-чуть виноваты. Ничего страшного, просто матч станет хорошим уроком на будущее.

— Так и скажи, что я зря не перешёл под конец на игру 4–1-4–1. Правильно? — Вперился в меня Николай Петрович.

— После того, как получили первый мяч и счёт стал 4: 1, нужно было скомандовать перестроение. — Кивнул я головой. — Хидю передвинуть в центр защиты, Шавло в опорную зону, Радика на левый край полузащиты. Иногда получать по сопатке полезно. В голове от этого ясность наступает.

— Ладно, — наконец улыбнулся наш наставник. — Как ты говоришь, зовут этого длинного из «Карпат».

— Юрий Суслопаров. В следующем году надо брать, чтоб защита по ходу игры не

расслаблялась.

— Ты на меня старика не сердись. В 77 лет тренировать это я тебе скажу испытание. — Старостин посмотрел на потолок и вдруг прочитал четверостишие из Пушкина:

Я пережил свои желанья,

Я разлюбил свои мечты;

Остались мне одни страданья,

Плоды сердечной пустоты…

Глава 2

Как это не смешно звучит — наша спартаковская база Тарасовка так-то находилась в посёлке Черкизово, а сам одноимённый посёлок был по другую сторону от железнодорожного полотна. Но раз братья Старостины, которые заложили здесь в 30-е годы тренировочную площадку для «Спартака» и сборной СССР, назвали её Тарасовкой, значит, так тому и следовало быть. Но сегодня в среду 11-го июля моя ненаглядная подруга Тамара повела знакомить с родителями именно в посёлок Тарасовка.

— Дороги — это слабое место всего Советского союза, — пробормотал я, когда мы топали по грунтовке, проложенной стихийным способом между двух рядов деревянных частных домиков.

В этот момент, где-то забрехала собака, где-то прокукарекал петух и с визгом заработала «циркулярка». А затем по колдобинам тарахтя пролетел какой-то рыжий парень на мопеде. Создавалась полная идеалистическая картина погружения в советскую деревню 70-х и 80-х годов, когда ещё товарищи коммунисты не решились поиграть в товарищей капиталистов. Как будто капитализм — это простенькая игра в монополию, тут купил, там продал. Мне сразу же на ум пришёл один комсомольский вожак, который в мутные 90-е отжал пароходство, разрезал все речные суда на части и там на западе их продал как металлолом.

— Дороги, как дороги. Не ляпни при родителях чего-нибудь про свой интернет, — важно заметила Тома, которая сегодня приоделась в новенькие джинсы и кроссовки, взамен неизменных туфелек на высоком каблуке.

— Смотри как брючки хорошо по фигуре сели, — поцокал я языком и потрогал подруга за попку. — А я боялся, что парни из Чехословакии привезут не тот размер.

— Дурак, — шлёпнула меня по рукам девушка. — Всё пришли. Значит так, ещё раз предупреждаю — с папой не пить, глупостей при маме не говорить. Она у меня кандидат наук по научному коммунизму.

— И что твоя мама в институт на работу каждый день отсюда ездит? — Спросил я и подумал: «Вот это пападос. Это же мне ярому антисоветчику теперь молчать в тряпочку придётся».

— На пенсии уже. Я как это говорят — поздний ребёнок.

Тамара взвесила в руке свежий тортик, упакованный в бумажную коробку и заметно волнуясь, нажала на кнопку звонка, прибитого к калитке. Однако волнения моей подруги оказались напрасны. В том смысле, что лишнего ничего я не ляпал. Да и приняли меня хорошо. Сразу же усадили за стол, налили чай с малиновым вареньем и естественно перешли к расспросам — кто я и как планирую жить дальше?