Красноармеец Краснофлотец № 21-22((ноябрь 1937))
Шрифт:
— Я знал охотника, — заговорил вышедший из палатки боец, — у него вечно руки тряслись: чай пьет — все блюдце расплещет, а утку увидит — с лету бьет без промаха.
Начались охотничьи рассказы. Красноармейцы, обжигаясь, схлебывали горячий чай.
— Ты, Никита Матвеевич, доскажи, что сделали с тем парнишкой- то, — вставил один из бойцов, когда немного улеглись охотничьи страсти.
— С парнишкой-то? Так набили ему в рот соли, — парень задыхаться стал. А семеновцы сидят тут же пьяные и хохочут. Они хотели его ногами живого растоптать, да бабы улучили момент. Когда они разодрались — утащили. Сейчас живет.
— Эх, гады, чего делали. Сколько народу погубили!
— Много народу,
— Как же это сожжены?
— Все они. Поймали меня, накалили железину и поставили меня на каленую-то. До костей все сгорело.
Старик замолчал. Бойцы задумчиво смотрели на костер. Перед их глазами вставали страшные картины: крови, пыток, огня, стоны замученных и плач детей.
Тяжелое молчание прервал Никита Матвеевич.
— Начальник, хочу я тебя вот о чем спросить. Правда, ли, что на заводах, как пройдет пять минут, так трактор выходит?
— Правда, Никита Матвеевич. И это чудом у нас теперь не считают. Было время, когда делали в день по два трактора да по одному автомобилю, а сейчас каждый завод сотнями в день считает. Многому научились. Не только тракторы, — дирижабли сами строим.
И командир рассказал о том, как люди его родины подчинили себе силы природы, как ученые открыли неисчерпаемые богатства в недрах земли, как стахановцы творят чудеса, как создаются величайшие каналы, новые города, заводы и удивительные машины.
Старик внимательно слушал, попыхивая трубкой. Когда командир кончил рассказывать, Никита Матвеевич несколько минут смотрел на тлеющие угли костра, потом как бы про себя начал:
— Да-а, народ бежит вперед шибко. Вон ведь у нас в колхозе до чего додумались. «Отрезаны мы», — говорят, — «как есть от мира, заболеешь— умирай. Врач на колесах к нам не доберется, а самолет — он может. Нужен он нам, вот как нужен!» Так и порешили — самолет купить.
— А кто же летать будет? Содержать летчика колхозу дорого встанет, — сказал командир.
Никита Матвеевич хитро щуря глаза, прячет улыбку в свои большие, немного с подпалиной, усы.
— Это дело мы тоже порешили. Парень наш, колхозник, сейчас в Спасске летать учится. Через год будет летчиком.
Костер начал потухать. Увлеченные рассказами, все забыли про него. Было далеко за полночь, когда маленький лагерь уснул. И уже сквозь сон командир уловил, как Никита Матвеевич, укладываясь у костра, в третий раз про себя повторял:
— А в весну непременно поеду в Москву!
Светало. Багровая полоса ширилась на востоке.
Б. Буров и В. Ребовский
Рис. В. Высоцкого
Качают отличника — водителя.
ПЛАВКА
НАВОДЧИК
Пассажирский пароход «Урицкий» медленно отвалил от пристани. Полковник Кручинин с минуту постоял на палубе, любуясь причудливым отражением огней в темно-свинцовой реке, и вошел в каюту, залитую мягким голубоватым светом. На одной из кушеток, находившихся в каюте, спал мужчина, уткнув лицо в подушку. Кручинин тихонько опустил на окно штору, достал из портфеля книгу и сел к столу. Внимание его привлекла раскрытая на столе тетрадь, страницы которой были исписаны крупным размашистым почерком. Знакомый термин заголовка подстрекнул любопытство Кручинина, и он, отложив книгу в сторону, не задумываясь, начал читать чужие записи.
Вот что было написано там:
«Август 1920 года. Батальон красных, изнуренный боями, отходил через Пинские болота на соединение с полком, героически сдерживая наседающую конницу противника. Скудный запас экономно расстреливаемых патронов подошел к концу. Командир батальона Нестеров, старый фронтовик, с горечью думал, что без патронов батальону неминуемо грозит гибель. Надо было искать выход.
Вызвав к себе командиров рот, Нестеров спросил:
— Патронов нет?
— Нет, — угрюмо ответили командиры.
— Какой вы предлагаете выход?
— Умирать будем.
— Красиво, но это не выход из положения. Умереть каждый из нас сумеет. Надо спасти батальон.
— С голыми кулаками, среди болот…
— Хотите сказать — невозможно? — нетерпеливо перебил Нестеров.
— Да.
— Подобные соображения вы можете оставить при себе. Надо вывести батальон.
— Нужно надежное прикрытие, товарищ комбат. Прикрытие без патронов… Куда оно?..
— Вы правы, но… — Нестеров с минуту подумал и спокойно заявил:
— Прикрытием останется пушка. У ней есть снаряды.
— А если она не сдержит против, ника?
Нестеров резко ответил:
— Тогда… продайте себя как можно дороже…»
Дальше несколько строк оказались вычеркнутыми. Очевидно, автор хотел переделать их.
«…Вместе с батальоном отступала артиллерия в составе… единственной 76-мм пушки. Орудием командовал командир взвода Южанин. Утром, во время переправы через реку, пуля раздробила ему колено, и теперь он, поддерживаемый бойцами, с трудом сидел на передке орудия. Наспех перевязанная рана причиняла Южанину мучительную боль.