Красноармеец

Поселягин Владимир Геннадьевич

– Ну этот мог, - снова потирая шею полотенцем, согласился тот, и позвав двух штабных командиров, сказал мне.
– Извиняться не буду, обстановка требовала скорых действий. Награду вручу, обещал, сделаю, но орденов больше нет, вчера последний ушёл, наградили, за дело. Медаль получишь. Ну и прикажу документы тебе восстановить.

– У меня есть, скрыл от немцев, сохранил.

– Тогда совсем хорошо.

Красноармейскую книжицу я достал, как будто из кармана красноармейских шаровар, и передал, и тот тут же при всех прицепил к гимнастёрке награду, медаль «За боевые заслуги», с подозрением глянув на след от другой награды. А штабные командиры оформили наградные документы, чуть позже передав их вместе с красноармейской книжицей. Их я потом убрал в хранилище. А мне генерал сказал:

– За майора хвалю, и три наряда за отсутствие чинопочитания.

– Есть три наряда, - козырнул я, пилотку-то удалось сохранить.

А так я был доволен, две медали вполне по совокупности тянут на обещанный

орден «Красной Звезды». К тому моменту часть народа особисты уже опросили, да там дело ясное, так что и меня тоже опросили, дальше к медикам, где и задержался, лечить оставили. Наряды получу как вылечусь. Правда я сам оставаться отказался, осмотрели, поставили диагноз, назначили лечение, я внимательно выслушал, и получив направление на свою дивизию, узнав где та, и покинул расположение Сорок Пятой стрелковой дивизии. Надо искать свою Восемьдесят Седьмую. Ха, про полученные наряды уже забыли, тихо ушёл. К слову, обе дивизии входили в один стрелковый корпус, так что не так и далеко идти. Сутки я отлёживался на берегу озера, в кустах, за это время успел сделать немало, зарядить генератором батареи дрона и планшета. Осмотреть внимательно «кюбельваген», его содержимое. Что оставил себе, что бросил на месте лёжки, мусор, мне без надобности. Заправил машину, как и мотоцикл, завёл авто и чуть покатался, пробуя на ходу. Нормальная техника, пойдёт. Также те бочки с соленьями. Соленья достал, можно и без тары убирать в хранилище, а сами бочки оставил на берегу, много места занимают. Ну и другое имущество перебрал, облегчая всё по максимуму, в большинстве доставая укупорку и оставляя. Так что пока купался и отдыхал, освободил хранилище почти на четыреста килограмм, а это очень даже неплохо, столько свободного места иметь. Однако время в направлении проставлено чётко, так что доехал частично на велосипеде, частично на мотоцикле. Тут уже при полном параде был, прошлую форму выкинул, после боя и плена та была в плохом состоянии, запас имелся, надел форму, исподнее постирал и высушил, ремень и подсумки были, ботинки и обмотки старые, винтовку свою достал из хранилища, сидор, каска одна запасная, её пока не трогал. В общем, выглядел обычным бойцом, обе медали на груди, в таком виде я и вышел к расположению своей дивизии. Мне подсказали куда та переместилась на новое место. Комдив был тот же, генерал-майор, ранен, рука на привязи, но вполне бодрый. Вышел из штабной палатки.

– Ты откуда такой красавец взялся?
– спросил у меня генерал, я стоял рядом с дежурным командиром, что изучал направление и мою красноармейскую книжицу.

– Красноармеец Одинцов, товарищ генерал. Простите, но я не сберёг ваши часы, разбились, были потеряны.

– Вспомнил, наградил тебя ими за вывоз раненого командира и захват немецкого бронетранспортёра. Откуда награды?

– Одна за захват немецкого майора-связиста, наградил командир полка из Сорок Пятой дивизии. Вторая за побег из плена, был в плену в течении восьми часов, но смог открыть запор, убить часового, чем и позволил остальным в составе одной группы выйти к нашим. Почти сорок человек вышло. Тут комдив награждал.

– Даже так? В Сорок Пятой значит геройство проявлял. Как так получилось?

– А после того как вышел к своим, уснул в ячейке, и про меня зыбли. Проснулся, рядом никого. Пришлось темноты ждать, позиция открытая, обнаружили бы, немцы недалеко были. А как стемнело в город ушёл, жрать хотелось. Там гулянку обнаружил, бандиты на частном подворье гуляли, украинские националисты праздновали начало войны и что Советов погнали. Там пять наших девчат было, с двумя успели групповое изнасилование провести. Я видел и ничего сделать не мог. А когда перепились, взял нож, и всем шеи перерезал, и бабам тоже. Девчат освободил, пролётку забрал и смог покинуть город с девчатами. Там встретился с пограничниками и вышли вместе на позициях Сорок Пятой дивизии. Там меня комдив уговорил поучаствовать в операции по взятию немецкого связиста-майора, я смог добыть такого офицера в одиночку. После этого меня в медсанбат с травмированным коленом, сказали, серьёзная травма. Наш медик, скот и коновал, в окопы направил, мол, ничего страшного. Там дальше добровольцев вызвали, медсанбат защищать пока тот эвакуировался, немцы прорвались. Тоже вызвался. Шесть танков подбили, полроты положили, пока нас миномётами и гаубицами не накрыли. Меня травмировало, осколок по каске, шея повреждена, не могу поворачивать. Так в плену и очнулся. Потом бежали, и вот до вас добрался.

– Любопытный ты боец.

– Из особого отдела Сорок Пятой уже сообщали о бойце Одинцове, - выступил вперёд начальник штаба дивизии.
– Проверка ими проведена.

Больше вопросов ко мне особо не было, только в штабе опросили, внесли новые данные в документы, записали номера наград, и всё, отправили в медсанбат, я действительно сидел с прямой спиной и шеей не крутил. Там меня обследовали, и оставили у себя, назначив лечение. Назначали покой, лежать и лежать. Госпитализировать не стали, но отлежатся мне действительно нужно. Вот в медсанбате и узнал последние новости по дивизии. Оказалось, та в окружении была, всего два дня как вырвались, там и комдива подранили. Причём коридор навстречу пробивала именно Сорок Пятая стрелковая дивизии. Надо же,

а я не знал. Похоже пленение того майора-связиста многое изменило в истории, за город держатся не стали, бои за него быстро сошли на нет, выровняли линию обороны, и пока дальше сдерживали атаки противника. Трое суток я благополучно кочевал с медсанбатом, за это время дважды меняли его местоположение. Маскировались, зенитки для охраны есть, уже все знали, как немецкие лётчики любят сбрасывать бомбы и штурмовать именно красные кресты. Бои шли страшные, уже танковые сражения начались, когда в палатку зашёл командир, из штабных я его помнил, осмотрев помещение, тут на койках, а кто и просто на матрасе брошенным на землю, лежали бойцы, из легкораненых, выздоравливающих, и спросил:

– Кто умеет водить автомобили?

Мы запереглядывались, во что её наше любимое командование решило нас втравить? Особо голоса никто не подавал, может действительно не умели. Один-то руку сразу поднял, но он комсорг роты, должность обязывала всегда впереди быть. Вот я поднимать руку и не подумаю, у меня шея только-только начала крутится, врач велел не напрягать, и вообще пока её не использовать, колено расцвело всеми красками, опухоли уже нет, постепенно восстанавливаюсь. А недолеченные травмы в старости скажутся, я этого не хотел, потому как желал дожить до этой самой старости. У меня нет желания бросаться в бой с пеной на губах, уничтожая всё вокруг, я просто хочу дожить до конца войны, честно пройдя её, и если будет где возможность, я постараюсь её использовать и не лезть туда, где опасно больше всего. Однако всё решили без меня, комсорг, у него лёгкое осколочное ранение в ногу, обратился ко мне:

– Одинцов, ты же умеешь управлять? Сам рассказывал, как майора немецкого выкрал.

– У меня нет шофёрского удостоверения, - попытала съехать я с темы.
– Да и не долечился. Шея почти не крутится.

– Удостоверение мы тебе организуем, боец. Собирайтесь, жду снаружи.

– Какая же ты скотина, а ещё комсорг, - с чувством сказал я, когда штабист вышел.

А тот непонимающе лупая на меня глазами, сказал:

– А что не так, нашим же помогать надо.

– Вот и помогай. А я пока не вылечился. Не боец. Помогать можно, но здоровым.

– А ещё герой, с двумя медалями, - сказал кто-то из дальнего угла.

– Оп-па, у нас ещё один доброволец?
– сразу отреагировал я. В ответ промолчали.

Вот так и пришлось собираться. Тут и капитан зашёл, наши документы в архиве медсанбата получил, выдал на руки. Оружие при нас было, мы же легкораненые. Вот так собрался, только каска на ремне, мне её ещё месяц, а то и два носить не рекомендуется. Дальше наружу, сидор за спиной был, и в кузов старой убитой «полуторки» с открытым кузовом, где уже сидело с десяток бойцов. Нас загрузили, и машина, стронувшись с места, попылила прочь, куда-то в тыл. Я крутить шей и отслеживать небо не мог, а сегодня четвёртое июля было, жара, ни оболочка, полдень примерно, но остальные вполне и активно отслеживали, мало ли «охотник» повстречается. Если уставали, или отвлекались, я напоминал. Один раз действительно пришлось по полю гонять, уходя от атак двух «мессершмитов», к счастью их вовремя заметили, застучав по кабине кулаками, обошлось, и машина не пострадала, но страху натерпелись все. Часа два в дороге были, пока не заехали на какую-то железнодорожную станцию. Оказывается, грузовики прибыли, новые, с завода, вот и выделили нашей дивизии, на восполнение потерь, пятнадцать грузовиков. Все модели «ЗИС-5», две машины с прицепами, их уже спустили с платформ, сам эшелон давно ушёл. Нужно срочно забрать, а то найдутся ушлые, уведут, так что спешно собрали всех, кто свободен и мог управлять, и вот добрались. Тут же зам по тылу дивизии ждал, охранял технику. Сам я в дороге прикинул и решил, а почему бы в шофера не перейти? Если документы будут, то вполне, однако меня обманули, грузовик я до дивизии перегнал, а там уже шофёр на него нашёлся, и удостоверение мне не сделали, вернули в медсанбат долечиваться. Хотя идея стоящая, стоит обдумать её. Хотя тут тоже палка о двух концах, хочу на грузовик, по тылам мотаться, а пошлют на боевую технику, где надобность есть, и в бой.

И снова мне не дали в медсанбате долго полежать, а я лечился и были видны изменения, но меня седьмого июля приказом включили в охрану как легкораненого, в санитарный обоз, что направляли в тыл. Бои страшные идут, раненых много, вот очередной обоз сформировали, несколько отправили, были обстреляны, видать летучие группы работали, что проникали в наш тыл, может десантники, ими тут всех пугали, но факт имеет место быть. Обстрелы случались. Собрали целое отделение для охраны, командовал сержант-артиллерист, вот и двинули под вечер. Семнадцать повозок и телег, из них двенадцать телег местных жителей, арендованные. Хозяева сами вели лошадей.

– Герман!..
– расслышал я, и поначалу не понял, что это меня зовут с одной из телег, но поправив ремень винтовки, подошёл, почти не хромая.

– Точно ты, - слабо улыбнулся раненый боец, а я рассматривал знакомое лицо и никак не мог поверить, что это Олег. Тот самый пулемётчик, с которым был блокирован в подвале двадцать третьего вечером.

– Олег? Здорово чертяка. А я, думал вы в плен попали.

– Да мы попали, только я утёк через пару дней. Слава погиб, его часовой застрелил.