«Красное и коричневое» и другие пьесы
Шрифт:
А н т о н и о. Ах ты! (Замахивается, но Яна заслоняет Ангела.)
Я н а. Это правда. В ту ночь я встретилась с ним на лестнице. Он солгал мне, сказал, что дежурил на складе.
С и л ь в е с т р. Ян! Что ты говоришь, Ян!
Я н а. Это правда, отец. Еще когда Иван и его отец приехали, дядя сказал мне, что Иван очень похож на одного его приятеля, которого много лет назад убили в Болгарии.
А н г е л. Никуда я не входил. Слышите? Неправда!
Д о к т о р (решившись). Правда! (Ангелу.) А зачем ты тогда заставлял
Прижатый к стенке, Ангел не знает, что ответить. Эмигранты обступают его.
Н е р в н ы й. Это правда?
Г о л о с а.
Правда или нет?
Отвечай, тут, перед всеми!
Ты что, не болгарин?
А н г е л (окруженный возмущенными сезонниками, старается взять себя в руки, чтобы затем вернее перейти в наступление). Ну и что? Правда! Что из того, оборванцы? Чего это вы взъерепенились. Я — Ангел Вылчанов, и мне очень жаль, что тогда я не выстрелил точнее. Всех бы вас пострелять, под корень свести, чтоб и семени не осталось! Разбойники! Все вы одним миром мазаны! Убирайтесь отсюда. Вы не у себя дома! Полицию позову. Тут вам не Болгария! Тут еще есть законы. Убирайтесь! (Наступает на них.)
С и л ь в е с т р (загораживает ему дорогу). Правда ли все это, Ангел?
Н е р в н ы й (вырывается вперед, замахивается). Какой он ангел!
Г о л о с а.
Подожди!
Оставь его!
Стой!
С и л ь в е с т р (Ангелу, тихо, сдержанно). Правда ли все это, Ангел?
Г о л о с а.
Вон его!
Пусть убирается!
Вон!
М о л ч а л и в ы й (выходит вперед). Братья!
Все умолкают.
Мы должны решить.
Г о л о с а.
Решить!
Решить!
Пошли в полицию!
Н е р в н ы й (пытается прорваться к Ангелу). Да на что нам полиция!
А н г е л (потеряв самообладание, кричит). Все вы коммунисты!
М о л ч а л и в ы й (тихо). Не все. Только я и Антонио… Братья, я предлагаю вынести ему приговор. Именем Болгарии убийца и предатель Ангел Вылчанов приговаривается к смерти. Приговор будет приведен в исполнение в неизвестный день неизвестным человеком.
Г о л о с а. Правильно.
А н г е л (стараясь перекричать всех). Хватит! Никого я не боюсь! А ты, оборванец, знай, меня приговорили к смерти еще там, в Болгарии, целых десять лет назад. Но, как видишь, я до сих пор жив и здоров. Не боюсь я вас. У меня есть письмо… Сам премьер-министр господин Александр Цанков пишет мне из Буэнос-Айреса, здоровьем моим интересуется. Здоровье у меня что надо. Прекрасное здоровье. Я еще поживу… Мы еще с вами встретимся.
Молчаливый поднимает руку, приглашая присутствующих голосовать. Один за другим поднимают руки все, кроме Сильвестра и Яны, Ангел растерян. Он весь сжался, окруженный
С и л ь в е с т р. Что ж, Ангел… Ты здесь лишний…
Все молча расступаются. Ангел нерешительно направляется к двери, пытаясь найти сочувствие хоть в чьих-нибудь глазах. Молчание. Ангел выходит — униженный, напуганный, осужденный.
Братья! Или у нас не свадьба сегодня? Или я не выдаю дочку замуж? Или вина здесь мало? А может, болгары не умеют веселиться?
Кто-то из эмигрантов запевает. Все стоят неподвижно. Постепенно один за другим все вступают в хоровод, который медленно и тяжело кружится под звуки народной свадебной песни. Вступает в хоровод и Сильвестр. Молчаливый берет за руку Яну и вместе с ней присоединяется к танцующим.
Болгарское хоро, братья! Сильнее бейте ногами, чтоб на той стороне было слышно, в Болгарии! Чтоб землю насквозь продырявить!
Вереница танцующих тянется к двери. Танцуют тихо, без обычных в таких случаях возгласов и смеха. Яна проходит мимо Ивана, взглядом прощается с ним. Наконец в помещении остаются только Иван, Маккавей, Молчаливый и Антонио.
М о л ч а л и в ы й. Скажешь там, большой, мол, привет от Петра. У него все хорошо, скажешь. Зарабатывает прилично. Только о селе, мол, скучает…
Шум хоровода во дворе стихает.
Пауза.
М а к к а в е й. Ну, братья, пора нам расставаться.
А н т о н и о. В добрый час, Иван! В добрый час, дядя Маккавей.
М а к к а в е й. Спасибо вам, братья! Никогда я вас не забуду. Страдания, голод, бесконечные дороги, преследования — все забуду, но вас — никогда. Не так уж он широк, этот мир, еще встретимся. Если не мы, то хоть те, что помоложе. Спустятся с гор твои братья, Антонио. И сядем мы все вместе по-братски и покурим, как бывало после долгой, трудной работы.
И в а н. Пойду возьму вещи.
Выходит в боковую дверь. За ним Антонио и Молчаливый. Со двора входит С и л ь в е с т р, вытирая лицо белым свадебным платком.
М а к к а в е й. Ну, Сильвестр, сегодня по-старому Новый год. Люди друг у друга прощенья будут просить. Прости и ты меня за все, что случилось в эти двадцать дней.
С и л ь в е с т р. Будет тебе, Маккавей… Ты тоже меня прости.
М а к к а в е й. Мне тебя прощать не за что.
С и л ь в е с т р. Да и мне тебя тоже. Лишь бы молодым было хорошо.
М а к к а в е й. У молодых вся жизнь впереди. Одни сегодня, другие завтра — как-нибудь устроятся.
С и л ь в е с т р. Так ты прощаешь меня, Маккавей?
М а к к а в е й. За что?
С и л ь в е с т р. За молодых. Иван уедет в Болгарию, встретится там со своими, забудет. А я тут один. Знаешь, как я рад, что Яна остается со мною?
М а к к а в е й. Конечно, прощаю. А Ангелу… Ему простить не могу. Такого не прощают.