Красное море под красным небом
Шрифт:
— Яблоки? — Жеан почесал бороду. — Яблоки? Ты имеешь в виду… трюк с разжеванными яблоками?
— Вот именно, — ответил Локки. — Достань мне все это, я вскипячу воду, и к рассвету мы сможем унести ноги.
— Хм… — Жеан открыл дверь, вышел, но, перед тем как исчезнуть, обернулся. — Беру кое-что обратно. Но оставляю за тобой «лживый, бесчестный, жадный, потворствующий себе сукин сын».
— Спасибо, — ответил Локки.
6
Когда несколько часов спустя они выходили из северных
Локки и Жеан были одеты в рваные плащи и укутаны в лохмотья, обрывки простыней и одеял. Толченая кашица из вареных яблок, еще теплая, проступала сквозь «повязки» у них на руках и груди и облепляла лица. Конечно, терпеть такой слой под одеждой не очень приятно, но лучшей маскировки в мире нет.
«Скользкая кожа» — мучительная, неизлечимая болезнь, и страдающих ею сторонились больше, чем прокаженных. Если бы Локки и Жеан подошли к городским стенам снаружи, их ни за что не пропустили бы. А так солдат не интересовало, как они вообще попали в город; они старались побыстрей от них избавиться.
Пригороды за стеной выглядели жалко: несколько кварталов обветшавших одно- и двухэтажных зданий, украшенные кое-где ветряными мельницами, которые в этих местах приводят в действие кузнечные мехи. Во влажном воздухе над головой струился серый дым, а вдалеке гремел гром. Дальше за городом, где булыжники Теринского Тронного Пути уступали место грязной проселочной дороге, Локки видел заросли кустарника; кое-где торчали скалистые утесы или груды камней.
Деньги — и все остальное достойное транспортировки — были увязаны в маленький мешочек под одеждой Жеана, куда не решится заглянуть ни один стражник, даже если командир будет стоять над ним с обнаженным мечом и прикажет обыскать под угрозой смерти.
— Боги! — сказал Локки, плетясь по грязной дороге. — Я слишком устал, чтобы рассуждать логично. Нужно немного побездельничать.
— Хочешь ты или нет, но следующие недели тебе придется упражняться. Как раны?
— Чешутся, — ответил Локки. — Кажется, эта проклятая каша им не на пользу. Но все же дела не так уж плохи. Несколько часов движения дают себя знать.
— В таких делах Жеан Таннен знает толк, — сказал Жеан. — Больше остальных. В особенности больше того, кто именуется Локки Ламорой.
— Заткни свой жирный, уродливый и, безусловно, мудрый рот, — сказал Локки. — М-м-м… Смотри, как эти идиоты разбегаются от нас.
— А ты бы поступил по-другому, если бы встретил на дороге двух больных скользкой кожей?
— Хм… Думаю, нет. Ноги чертовски болят.
— Отойдем от города на милю-другую, тогда и найдем место для отдыха. Когда оставим за собой несколько лиг, сможем убрать это мерзкое пюре и снова будем выглядеть приличными путниками. У тебя есть соображения,
— Мне кажется, это очевидно, — ответил Локки. — Такие городки для мелких воришек. А нам нужны не медяки, а белое золото. Пойдем в Тал-Веррар. Там что-нибудь обязательно подвернется.
— М-м-м… Тал-Веррар. Это недалеко.
— У каморрцев большой опыт грабежа их тал-веррарских двоюродных братьев, поэтому я говорю: в Тал-Веррар, — сказал Локки. — Там ждет нас слава. — Они шли в тумане под мелким дождем. — И ванна.
Глава вторая
Реквин
1
Хотя Локки видел, что Жеан не меньше его встревожен происшествием на Ночном Рынке, они больше об этом не говорили. Их ждала работа.
Конец рабочего дня у честных мужчин и женщин Тал-Веррара для них был только началом. Сперва им трудно было привыкнуть к ритму города, где солнце по вечерам падало за горизонт, как безмолвная жертва убийцы, и свечение Древнего стекла не сопровождало его уход. Но Тал-Веррар отвечал другим запросам своих строителей, его Древнее стекло просто отражало небо, само не светилось.
В Вилле Кандесса они сняли роскошные комнаты с высоким потолком: за пять серебряных волани за ночь меньшего нельзя было ожидать. Окна четвертого этажа выходили на мощеный двор, куда бесшумно въезжали кареты, увешанные лампами и сопровождаемые конной охраной.
— Контрмаги, — говорил Жеан, повязывая перед зеркалом шейный платок. — Никогда не буду нанимать этих ублюдков, даже чтобы согреть чай, пусть стану богаче герцога Каморра.
— Это мысль, — сказал Локки. Он уже оделся и пил кофе. День сна произвел чудесное действие на его голову. — Будь мы богаче герцога Каморра, мы бы наняли всех контрмагов и приказали им затеряться где-нибудь на проклятом необитаемом острове.
— М-м-м… Не думаю, чтобы боги создали хоть один остров достаточно необитаемым для них, на мой вкус.
Жеан одной рукой заканчивал повязывать шейный платок, а другую протянул за завтраком. Среди необычных услуг Виллы Кандесса, оказываемых состоятельным гостям, были «торты сходства» — торты в виде маленьких двойников гостей, изготовленные скульпторами-поварами гостиницы. На серебряном подносе у зеркала сидел маленький пряничный Локки (с изюминками вместо глаз и светлыми волосами из масла), рядом располагался Жеан с темными шоколадными волосами и бородой. Ноги из печенья у Жеана уже отсутствовали.
Еще несколько минут спустя Жеан стряхнул крошки с одежды.
— Увы, бедные Локки и Жеан.
— Погибли от чахотки, — сказал Локки.
— Я бы хотел посмотреть, как ты будешь разговаривать с Реквином и Селендри.
— Гм-м-м… Могу ли я верить, что к тому моменту, как я закончу, ты еще будешь в Тал-Верраре?
Он попытался смягчить вопрос улыбкой, но получилось не очень.
— Ты знаешь, я никуда не уйду, — ответил Жеан. — Не уверен, что это разумно. Но ты знаешь, что я не уйду.