Красное Зеркало. Легенда сумасшедшего

Ватутин Денис

– Да на хрен она мне не сдалась! – запальчиво ответила она.

Я вздрогнул: это было первое грубое слово, которое я услышал от нее за всю дорогу. Наверное, наслушалась Йоргена с Сибиллой… да и я тоже хорош…

– И мне, – буркнул я мрачно. – В гробу я ее цинковом видел, в пластиковых тапочках… до Олимпа – и по домам…

– Не переживайте, – сказала Ирина с каким-то ласковым придыханием, – мы так и сделаем: до Олимпа – и по домам…

Как мне хотелось бы ей поверить, господи боже марсианский!

– Во-вторых, –

продолжил я, стиснув зубы, – в рамках нашего с вами сотрудничества у меня к вам вопрос: что вы можете рассказать мне о каждом члене вашей группы?

– А что? – Ирина удивилась. – Я их подноготную знать не должна, да и они не особо делятся: у каждого свои заморочки с этой поездкой связаны. Анкеты проверяют в офисе, кандидатуры либо утверждают, либо отклоняют, выдают космическую визу, прикрепляют гида – и все.

– Ну, какое-то свое мнение, наблюдение за характерами, потом вы хотя бы представляете, кто откуда?

– Итальянец – милый, – сказала она серьезно.

– Конечно, милый: он на вас просто неприлично пялился. – Мне решительно не нравилось, что Джованни вдруг уже «милый».

– Это его проблемы, – сказала она строго. – Я на работе, а он мой подопечный, и здесь Марс, а не место для дурацкого флирта.

На душе у меня заметно потеплело.

– Увлеченный специалист, – продолжила Ирина, – эмоциональный, рассеянный, на роль «засланца» не тянет.

– Хорошо, – согласился я, – я так же считаю. А дальше?

– Крис Паттерсон – типичный обыватель, пресытившийся жизнью папенькин сынок, а папенька, судя по всему, далеко не бедный – часы у Криса стоят, наверное, как новый автомобиль экстра-класса. Непосредственность ребенка, интеллектом явно не обезображен – вывод напрашивается: нет.

– Он говорил, что он экзобиолог – специалист по неземным формам жизни, – вставил я.

– Вы сами в это верите? – Ирина хмыкнула. – Помните, как он из дота на собачек марсианских любовался, даже на видео их не заснял, хотя всегда с камерой ходит. Это у него выпендреж чистой воды!

– Ну да, – я кивнул, – похоже на то. А японка?

– Аюми Сокато? – Она пожала плечами. – Для азиатки очень эмоциональная внешне: «болтушка и хохотушка», так она сама себя называет. Любит стихи Арсения Тарковского и американский рок. Она не глупа. Но с космосом никак не связана: по профессии переводчик, муж – богатый швейцарец, – он-то и оплатил поездку.

– Я бы свою жену близко к Марсу не подпустил, – я покачал головой, – цепями бы приковал, свозил бы в пару горячих точек, но только не сюда…

Ирина вновь изучающе поглядела на меня.

– Это проявление вашего мужского шовинизма? – с любопытством спросила она. – Вам, значит, можно?

– Нет. – Я опять закурил. – Это было бы проявление заботы о любимом человеке, в виде сохранения ему жизни.

– А если бы ваша жена предложила вам лететь с ней?

– Тогда

я бы поселился с супругой в военном лагере на полгодика, как было в моем случае, прошел бы с ней интенсивный курс физической и психологической подготовки, а потом, если бы желание лететь на Марс у нее не прошло… ну… не знаю… можно было бы попробовать…

– Бедная ваша жена. – Ирина рассмеялась.

– Она не бедная, – я хмыкнул, – я пять лет назад развелся и не жалею об этом.

Я мысленно себя поздравил: по тому взгляду, который я перехватил у Ирины, я понял, что мои акции пошли на повышение курса.

– Извините, – сказала она таким тоном, каким уместнее было бы сказать: «Ну и хорошо, что так все получилось».

– Ничего страшного. – Я вздохнул с облегчением.

– Еще Аюми занималась айкидо и макраме.

– И еще оригами, буриме и харакири! – не смог я сдержаться.

– Ну что вы говорите ерунду! – Ирина громко рассмеялась.

– Простите, просто красиво прозвучало. – Я тоже заулыбался: приятно, когда на твои плоские шутки реагирует умная женщина, – это добрый знак. Хотя, даже зная Ирину… потерять контакт с ней тоже элементарно…

– В общем, тонкой азиатской натуры не понять: к чему такой жизнерадостной и не отягощенной проблемами женщине Марс? Не знаю. Теоретически она может на кого-нибудь работать.

– Ну, это только теоретически, – я задумчиво выдохнул дым сигареты, – а на практике сомнительно: непохожа она на натренированного бойца невидимого фронта, хотя… поставим пока знак вопроса.

– Азиз Алима, гражданин Саудовской Аравии, – продолжала Ирина тоном школьного учителя – я даже пожалел, что не записываю. – Про него знаю только из разговоров между туристами. Учился в Колумбийском университете. Слышала краем уха, что он поссорился с отцом-миллиардером, и тот сказал, что не простит сына, пока тот не станет настоящим мужчиной. Вот он и полетел. Увлекается растафарианством – на этой почве, наверное, и поругались: семьи у них строгие, а этот понахватался в Америке всякой ереси, не свойственной арабскому быту.

– Да. – Я улыбнулся опять. – Аллах с Джа не уживутся…

– Он тоже не подходит на роль лазутчика, – кивнула Ирина.

– Да уж, не очень… – Я погрузился в размышления: принимая во внимание тот факт, что в армейской разведке космических сил работают профи, каждый может оказаться агентом с четко отработанной легендой и отвлекающим имиджем, если, конечно, это армейская разведка. Такой человек, по логике вещей, должен быть здорово на виду, быть заметным, чтобы никто про него не подумал, будто он «крот». А вообще – дурацкий разговор я затеял: это в дороге, да и со скуки, и девушка-гид мне понравилась – вот я перед ней и выпендриваюсь, набиваю себе цену, Охотник-супергерой. Какая база? Какая армейская разведка? Какие лазутчики, на фиг?! Дэн, остановись!