Красное золото
Шрифт:
Впрочем, я оказался не единственным опоздавшим. Как ни странно, отсутствовали так же Сергей и Игорь. Вот уж не ожидал, чтобы самые активные участники проекта, можно сказать — его инициаторы, манкировали присутствием на плановом собрании. Я, например — понятное дело, со мной общественный транспорт не дружит, а с этими-то корсарами что могло приключиться? Вроде оба на колесах, а пробок у нас отродясь не бывало, не Нью-Йорк все же. И даже не Москва.
Трое других концессионеров пили пиво — я решил бы, что крепко сплю, если бы они пили что-то более безобидное, скажем, кефир или йогурт — и заедали его новомодным продуктом: расфасованными в крохотные полиэтиленовые пакетики черными сухариками с солью. Моя мама,
Как оказалось, Лелек с Болеком за прошедшую с последней встречи декаду успели смотаться в очередной шоп-тур, что-то привезли и даже успели продать — в общем, времени даром не теряли. И теперь надолго (по «челночным» меркам) были совершенно свободны. Лелек помимо этого успел сдать кому-то свою двухлетнюю «восьмерку», потому что рассчитывал при удачном исходе путешествия прикупить по возвращении иномарку. А при неудачном — «очередную новую «восьмерку», потому что у этой — интерпретировал он старый анекдот — все равно все пепельницы уже забиты были».
Время шло, а Игоря с Сергеем все не было.
Больше решили не ждать.
Слово для отчетного доклада единогласно предоставили Михаилу, ибо начаться наша экспедиция должна была, естественно, с переезда или перелета, а транспорт, по Мишиному же сценарию, являлся его епархией.
У Мишеля все, конечно же, давно было подготовлено:
— Так. Сначала мы на двух машинах доезжаем до аэропорта «Светлово» (в наших краях «Светлово» — единственный гражданский аэродром и я не очень понял, зачем докладчику потребовалось конкретизировать, куда именно мы едем, но Мишель, как известно, человек военный, ему виднее). Далее, оставив машины на платной стоянке, нам надлежит сесть в самолет…
— Ну понятно, что сесть, не стоя же лететь, — не смог удержаться от колкого комментария словоохотливый Болек.
— Дружище, не перебивай меня, а то пешком побежишь.
— Молчу, мой генерал, молчу…
— Черт, сбил меня… Так вот: сесть в самолет до Рудска. Время в пути — один час плюс-минус пять минут. Билеты на самолет — вот они (Миша помахал в воздухе цветными бумажками). В Рудске садимся на поезд до Узловой. Время в пути — четыре часа плюс-минус не знаю сколько. Билеты на поезд купим на месте, проблем быть не должно, в конце концов не август-месяц и не в Сочи едем. Ну а дальше — по ситуации. Если там есть какая-нибудь проезжая дорога на юг, арендуем «Газель» или «Рафик». Если нет, значит, сразу пешочком пойдем. Впрочем, это уже не ко мне, друзья мои, это к нему…
И Михаил, сделав плавный театральный жест, обеими руками указал на меня.
Я аккуратно, чтобы не помять раньше времени, достал из прозрачной файловой папочки рукописную карту, плод моих долгих кропотливых усилий, развернул ее и открыл рот, приготовившись разразиться долгой обстоятельной речью.
И не успел — запищала лежавшая на подоконнике трубочка радиотелефона.
— Опять кто-нибудь в гости проситься будет, — недовольно буркнул хозяин квартиры. — Ну, я им сейчас все выскажу, рыбы-прилипалы…
Миша нажал на кнопочку и поднес изящную пластиковую трубку к уху.
Около минуты он слушал, не перебивая собеседника, лишь вставлял иногда отдельные междометия, потом внезапно севшим голосом задал пару коротких вопросов, сказал: «Ждем», аккуратно нажал ту же кнопочку, медленно положил трубку на кухонный стол и
— Что? Мишель, что там? Кто звонил? — почти закричали мы с Лелеком, а Болек сидел с недонесенной до рта бутылкой пива и не сводил глаз с побледневшего лица нашего командира.
— Сергей звонил, — очень спокойно и тихо сказал Михаил, а мне показалось вдруг, что он кричит. — Игоря убили…
— Как… убили? — выдохнул Болек.
— Как, как… Зарезали. Ножом.
ГЛАВА 7
Игоря не просто зарезали. Его всего, от макушки до пят, искололи ножом, причем еще живого. И тушили об него сигареты. А потом, когда он сорвал голосовые связки и не мог уже ни кричать, ни говорить, перерезали ему горло почти до позвоночника. Чтоб не мучился. Гуманисты, мать их…
Все это рассказал нам приехавший, наконец, Сергей. А ему рассказали в милиции, куда привезли еще утром, специально снарядив за ним попугайской расцветки отделенческий «УАЗ» с двумя хмурыми сержантами. И там, в отделении, в прокуренном безликом кабинете, показали черно-белые фотографии Игоря, вернее — того, что было Игорем до вчерашней ночи. А потом долго и нудно расспрашивали: где он, Сергей, был вчера со стольких-то до стольких-то, и с кем он был, и может ли этот кто-то подтвердить, что он, Сергей, действительно был именно там и именно в это время. И еще расспрашивали обо всем, что он знал, или мог знать, или хотя бы только предполагал о знакомых и коллегах Игоря, о его друзьях и врагах, его непонятной работе и запутанных финансовых делах.
И Сергей рассказал им все, что знал и все, о чем мог только догадываться: что по трудовой книжке Игорь не работал; что очевидных врагов у него не было и нет, а были только кредиторы, но кто они — он, Сергей, знать не знает и ведать не ведает, потому что выпивали они с Игорем, конечно, вместе, но бизнес у каждого был самостоятельный; что жил Игорь с родителями, только сейчас они на даче, а где расположена дача, он не знает, потому что ни разу там не был; что с женой Игорь развелся давным-давно, а детей у них не было и поэтому он с ней после развода, уже лет пять тому, и не встречался-то ни разу…
Вернее, рассказал он следователю не все, а почти все, поскольку умолчал и о спрятанном где-то в тайге колчаковском золоте, и о нашей концессии. Потому что о милиции был самого невысокого мнения и вполне справедливо полагал, что убийц Игоря все равно не найдут, да и искать никто особо не будет, и самого погибшего друга этими признаниями к жизни не вернешь, а вот то, что все мы в случае излишней откровенности окажемся в лучшем случае не у дел, ни малейшего сомнения не вызывало…
Потом злой и невыспавшийся задерганный следователь, удостоверившись, видимо, что Сергея действительно не было в означенное время на месте преступления, отпустил его, попросив никуда не уезжать, но не взяв, однако, подписки о невыезде. И Сергей долго бегал по темным улицам и искал исправный таксофон, а когда нашел — долго не мог попасть трясущимися руками в дырочки диска, но все же сумел в конце концов набрать номер Мишиного телефона и позвонил. А потом купил в ларьке бутылку водки и стал пить ее из горлышка, но не опьянел, а просто немного успокоился и принялся ловить такси, но сразу к нам не поехал, а покружил немного по центру и когда таксист начал поглядывать на него с подозрением, расплатился и вылез возле Областного театра оперы и балета. А там через несколько минут поймал частника, не торгуясь согласился на его грабительскую таксу и доехал до гастронома, после чего еще минут пятнадцать покружил по дворам, прежде чем, прокравшись вдоль скрытой разросшимся кустарником стены дома, юркнуть в подъезд.