Красной нитью по льду
Шрифт:
– А потом ты встретилась с Кармен, и она убедила тебя, что обвинения лживы. Только Кармен не в состоянии убедить весь свет, – закончил Стефано с горькой усмешкой.
– Ты боишься, что не сможешь выдержать этого негатива, этого напряжения, и снова совершишь ошибку?
Стефано пронзительно посмотрел на нее. Об этом он не думал, потому что не думал о возвращении на лед.
– Вполне может быть, – пробурчал он сердито. – Я не собирался возвращаться на лед, потому не задавался этим вопросом.
– Почему ты не собирался возвращаться
– Тебе этого не понять, – отрезал он и снова вознамерился перейти дорогу, бросив сухо: – Чао.
– Что я не способна понять?! – Джельсомина схватила его за запястье.
Стефано резко обернулся и смерил ее убийственным взглядом.
– Что бы там ни было, я виноват в ее падении. Я сделал это неумышленно, но я виноват. Я уронил ее. Я не хочу повторять ту же ошибку и калечить тебя.
– Пятнадцать лет ты откатался без таких ошибок, но из-за одной единственной сломался?! Фигуристы и хоккеисты – это спортсмены, которые падают десять раз и одиннадцать раз поднимаются! – горячо, с невероятным упрямством произнесла Джельсомина. Она смотрела на Стефано снизу вверх, но в тот момент, по факту, она грозно нависала над ним, пыталась сломить его, пробить эту стену самобичевания, вернуть веру в себя.
– Вот именно: поднимаются, когда упали они сами! – не сдавался Стефано.
В глазах Джельсомины появилась безысходность. Его психологическая травма была слишком глубокой.
– Джельса, оставь меня в покое. Я хочу побыть один, – сказал он устало.
– Ты придешь завтра на тренировку?
– Понятия не имею, – бросил Стефано и пошел прочь.
Джельсомина, опустив плечи, смотрела ему вслед. Кармен права: он упрям, как сто баранов. И снять психологический блок казалось невыполнимой задачей. Возможно, без медика тут не обойтись…
– Теперь ясно, почему ты меня бросила! – Кто-то грубо схватил ее за руку и резко развернул к себе.
Джельсомина вскрикнула от неожиданности и боли, пронзившей плечо.
– Ты что делаешь, coglione 10 ?! – вскричала она, стараясь выдернуть руку.
Но Кассио крепко сжимал ее локоть, и хрупкая девушка ничего не могла предпринять против сильного и высокого мужчины.
– Ради этого кретина ты бросила меня, да?! – орал он.
– Отпусти руку, мне больно! – крикнула Джельсомина. Увы, на улице в тот момент, как назло, никого не было, и она тщетно боролась с Кассио.
– Не отпущу! Такой предательнице, как ты, следует переломать все руки и ноги, чтобы не смогла выступать! – зло прошипел он, покрываясь от злости красными пятнами.
10
Coglione (it) – дурак,
Джельсомина не на шутку испугалась и принялась ожесточенно вырывать руку, а Кассио безжалостно ее выкручивал.
Глава 10
Солнце ослепительным пятном отражалось от лобового стекла черного спортивного мерседеса, зажатого между двумя автомобилями. Мерседес с утра побывал в автомойке, потому выглядел идеально чистым, особенно на фоне замызганных соседей. Он и грязный выглядел респектабельно, а уж отмытый и начищенный воском и подавно казался только что выехавшим из салона дорогих спортивных автомобилей.
Но что-то нарушало картину. Мерседес по сравнению с другими машинами стоял криво. Не в смысле, что он был припаркован криво. Нет, он стоял параллельно тротуару. Кривизну создавал перекос самой машины.
Стефано нахмурился и замедлил шаг. Он цепким взглядом осмотрел правый борт своего железного коня. Все было в порядке. Тогда он обошел машину сзади и, ступив на проезжую часть, оказался у левого борта и замер. Левое заднее колесо было спущено.
– Mannaggia! – выругался Стефано и, подняв голову, совершенно случайно бросил взгляд на противоположную сторону улицы.
Минуту спустя его рука жестко обхватила шею Кассио, затрудняя дыхание.
– Lasciala, porco maiale 11 ! – угрожающе прошипел Стефано на ухо Кассио.
Уговаривать парня не пришлось: он и без того испугался, почувствовав недостаток воздуха и резкую боль в шее. Разжав руки, он попытался вывернуться из железной хватки. Освобожденная Джельсомина отскочила в сторону, схватившись за плечо. Стефано отпустил руку и рывком повернул к себе обидчика. Глаза Стефано метали молнии и приняли цвет иссиня-серой стали. В них горели острая неприязнь, отвращение и презрение.
11
Lasciala, porco maiale (it.) – оставь ее, грязная свинья.
– Не стыдно на девушку руку поднимать? – холодно спросил он.
– Кто бы говорил? – издевательски засмеялся Кассио, тяжело дыша и пятясь назад. – Ты вообще девушку об лед головой приложил.
Конец ознакомительного фрагмента.