Красные холмы
Шрифт:
Не разочароваться бы только... Она так и не сказала, есть ли у нее дружок. Даже если нет, это еще не значит, что ей нужен слепец, перед которым даже новым нарядом не похвастать.
***
Илонка поднялась в прекрасном настроении. Даром, что гуляла полночи, а потом долго не могла заснуть: мешало сладкое смятение. Она тщательно причесалась, достала из сундука, стоящего в углу крохотной комнатушки, одно из самых красивых платьев и надела. Тут же хихикнула. Какая она глупая! Он же все
Задвинула холщовую занавеску, скрывая кровать, и наскоро перекусила вчерашним хлебом и молоком. Подошла к ткацкому станку, заправленному тонкими синими нитями. Илонка гордилась, что ей доверяют ткать из дорогущей шелковой пряжи. А все потому, что она - одна из лучших мастериц в имении.
Поправив грузики, сняла челнок с крючка и протащила через зев. Теперь подбить уток, переместить ремизку, снова подбить и повторить все сначала. Руки выполняли привычную работу, а мысли блуждали в давешней ночи. Хотелось петь, и Илонка пела. То грустные тягучие песни, то развеселые прибаутки.
Незаметно время подползло к полудню. Обед, потом вновь работа и песни. К закату ткань была почти готова. Завтра утром закончит и отнесет в замок. Сейчас же можно поесть, но почему-то не хочется. Лучше присесть на крыльцо, полюбоваться закатом и помечтать.
Она открыла дверь и вскрикнула. У входа стоял Яноро.
– Здравствуй, - сказал он.
– Думал постучать, да ты пела. Прерывать не хотел. Заслушался, - он усмехнулся и добавил: - Сладкоголосая ты.
– З-зачем... постучать?
– А что, незачем? Ладно, без стука буду входить, раз позволяешь, - кажется, он ее просто дразнил, но к щекам Илонки все равно прихлынул жар.
– Нет... нельзя так... нехорошо...
– бестолковое бормотание, но ничего другого в голову не лезло.
– Идем, - он протянул в ее сторону открытую ладонь.
– В поле. Ты на закат посмотришь, а я птиц послушаю. И тебя.
Казалось, Яноро не сомневался, что она пойдет с ним. И правильно не сомневался. Разве осмелится она перечить темноволосой мечте?
Илонка молча подошла и вложила свою руку в его. Кое-кто из возвращавшихся с виноградников крестьян косился в их сторону, ну и ладно. Пропади пропадом все сплетники, когда она так счастлива, что хочется летать!
Илонка подсказывала Яноро дорогу, но он и сам неплохо ее чувствовал. Лишь несколько раз споткнулся.
Поле. Красным золотом волновалась рожь, полыхал порыжевший солнечный диск, чирикали птахи, с отдаленных лугов доносился гул пастушьего рожка и коровье мычание. Где-то поодаль крестьяне затянули песню. Влажное тепло, исходящее от земли, спорило с посвежевшим к вечеру воздухом. Руки Яноро сомкнулись на талии Илонки, увлекли в высокие колосья,
– Скажи, ведь у тебя нет дружка?
– спросил он.
Она замотала головой, потом поняла, как это глупо, и прошептала:
– Нет...
– Теперь есть. Теперь моей будешь.
Снова эта власть в голосе. В пору бы возмутиться, а ей хочется смеяться и целовать, и любить... Да что же это такое?! Неужели и она - даже она!
– может быть "чьей-то"?
Он гладил ее по лицу, целовал губы, потом его рука сползла на ее грудь, попыталась справиться с завязками и...
– Нет!
– крикнула Илонка и отстранилась.
– Если так, ищи себе другую девку, посговорчивее!
Какой бы она ни была, но гулящей не станет. Или все-таки станет? Для кого себя хранить-то? А что если сейчас Яноро послушает ее и уйдет?
Он не ушел. Рассмеялся и сказал:
– Вот значит как? Ну и леший с тобой! Придется тогда на тебе жениться.
Она решила, что ослышалась, потому переспросила:
– Что?
– Женюсь, говорю, - он помолчал и спросил: - Или ты против?
В словах Яноро ей почудились нотки неуверенности и затаенная надежда. Он что, боится отказа? Но Илонка не может и не хочет отказывать. Только как бы завистливая нечисть не спросила с нее потом за незаслуженное счастье.
– Вот так сразу... Мы же только вчера... Ты же меня совсем не знаешь, - пролепетала Илонка.
– А я тебя.
– Мне хватает того, что я узнал. А ты спрашивай, что хочешь.
– Ты... ты ведь не всегда был гончаром, да?
– Догадливая.... Конечно, не всегда. Только когда ослеп, пришлось.
– А раньше?
– Людей убивал. Веришь?
Ну зачем он ее пугает? Хотел, чтобы она, не расспрашивая, замуж пошла? Наверное. А она, бестолковая, начала вопросы задавать, вот он и мстит ей за дурость.
– Не верю.
– Зря. Наемником я был. Водил отряд лучников.
Вот почему он отличается от крестьян и статью, и повадками. Вот откуда эта решительность в его голосе.
– Ну что, согласна?
– спросил Яноро.
– Я... да.
Он прижал ее к себе и выдохнул:
– Хорошая моя!
Встал, потянул Илонку за собой и, обняв, закружил так, что ее ноги оторвались от земли.
– Ой да девка меня к ложу не пускает, - пел Яноро, - так я факел возьму, ее хижину спалю, а девку к себе в ложе заберу!
Илонка смеялась, Яноро хохотал. Потом снова целовал и дразнил очередной бесстыжей песенкой. Казалось, будто они одни в мире. Даже птицы умолкли и рожь затихла. Только пастушьи дудки все еще звучали вдали, подпевая жениху.
***