Красные лошади (сборник)
Шрифт:
Поехали, сказала Тамарка.
Щенки толкались, брызгались и наконец погнали тарелку из угла в угол. Наевшись, они напустили луж и, волоча вздутые животы, заковыляли к Злодею. Урча, повозились возле его брюха и уснули.
Нужно их утопить, сказал молчавший все время боцман. Пустозвонят только и на людей лают. Уловив затвердевшими от гордыни ушами неодобрительную тишину, боцман насупился. И чего это у людей такая симпатия к собакам? От них антисанитария. Вот дельфины это приматы.
Сережка фыркнул было, но, перехватив поскучневшие взгляды Нади и начальника, уставился в дверь, в лужу перед порогом.
Тамарка присела на
Мне один студент, между прочим второкурсник, объяснил, что собаки это последнее звено, связывающее бескорыстно человека с природой. Все остальные связи чистое потребительство Не сомневайтесь, щенят я хорошим девчонкам раздам. Проходя мимо боцмана, она выпалила ему в лицо: Еще с поцелуями лезешь, авантюрист.
Боцман стал как бы хлипче, как бы ушастее.
Я без умысла
Тамарка, попрощавшись, ушла. Боцман за ней поплелся.
Начальник тоже пошел. Остановился в дверях и вдруг засмеялся наверное, освободился от груза своих временных тягот. Кадык его двигался вверх-вниз, как поршень машины, набирающей ход.
Спите. Ночью опять ливень будет.
Девушка шла вдоль берега. Сумку с туфлями и другим дорожным припасом тащил Сережка. Начальник шагал налегке. Впереди, оборачиваясь и торопя остальных лаем, бежал Злодей.
Ноги оскальзывались на размытой ночными дождями глине. Тысячи красных русел и руслиц змеились между трав и кустарника; по ним еще бежала вода, она звенела со всех сторон, порождая в Сережкином воображении картину: голубые и зеленые лошади холодных тонов, красные глиняные горшки, пестрые усатенькие свистульки и девушка, которая куда-то уходит. Еще мужика нужно темного, подумал Сережка. Но темный мужик никак не влезал в композицию.
Сбежав с откоса, тропинка пошла к котловинке, заросшей осокой. Вчера котловинка была сухой, сейчас здесь разлилось озерцо, его питал шумный ручей, собирающий воду со всей покатой к этому месту земли.
Злодей топтался у края озерка. Девушка почесала ему за ухом, попрощалась с начальником и Сережкой, перекинула сумку через плечо и пошла по тропинке вброд. Вода едва доходила ей до икр. Злодей заметался по берегу, он скулил, нюхал воду, но ступить в нее не решался.
Злодей, ко мне! позвала девушка.
Злодей побежал вдоль ручья, пытаясь отыскать место, где перепрыгнуть можно, вернулся и снова забегал, дрожа и крутя хвостом. Наконец он шагнул в озерцо двумя лапами. Вода, сверкавшая, как сгущенный свет, сквозь который видны были девушкины следы, и трава, и столбики подорожника, почернела в его зрении, завилась, грохоча, потянула его в глухую, разрывающую грудь пучину. Злодей завыл.
Девушка взошла на противоположный бугор и, перед тем как скрыться, уйти насовсем, крикнула:
Злодей, ко мне!
Злодей нырнул в черную пучину и летел сквозь нее, ничего не видя и не дыша. Вот-вот Злодеева грудь разорвалась бы, но он выскочил на тот берег, хватил воздуха судорожно, с хрипом и побежал на вершину бугра. И пропал за кустами, всхлипывая и скуля от радости.
Начальник вздохнул и сказал накатистым, бодрым от тоски голосом:
Ну, Ван-Гог, о чем задумался, брат?
Темный мужик в картину не помещается, искренне сокрушаясь, сказал Сережка. И я тоже
Ты поместишься. Начальник положил ладонь на Сережкину голову и вдруг почувствовал, что с его глаз сошла пелена, образовавшаяся от неестественности
Кирпичные острова
Как я с ним познакомился
Есть у меня друг замечательный человек и хороший геолог. Работает он на Севере, в Ленинград приезжает редко, писем совсем не пишет не любит. От людей я слышал, что семья моего приятеля переехала на другую квартиру. Я поспешил по новому адресу: авось узнаю что-нибудь о товарище, а повезет, так и его самого повидаю.
Дверь мне открыл мальчишка лет восьми-девяти. Он показался мне немного странным, все время поеживался, на меня не глядел, прятал глаза. Мальчишка сказал, что друг мой ушел утром и еще не приходил. Говорил он не разжимая рта, сквозь зубы, и очень торопился. Наверное, я оторвал его от интересной игры. Ну, а мне торопиться некуда. Я вошел в комнату, сел на диван и стал читать книгу. Прочитал страничку, прочитал другую, слышу, за стенкой кто-то запел.
Шли лихие эскадроны приамурских партизанПоет человек и пусть себе поет, если ему весело. Я сам люблю петь. Только я это подумал, как за стеной снова раздалось:
Шли лихие эскадроны приамурских партизанТеперь он пел громче, почти кричал, а на словах лихие эскадроны подвывал немного и захлебывался. Потом запевал опять и опять и все про партизан. Я пробовал читать книгу, но у меня ничего не получалось. Певец так завывал, что я не вытерпел, вышел в коридор и постучал в соседнюю дверь. Песня раздалась еще громче. Я даже удивился, как это можно так петь. Я постучал еще раз и еще Наконец пение прекратилось, за дверью раздалось шмыганье носом и глухой голос сказал:
Чего?
Послушайте, не можете ли вы петь потише?
Ладно, согласился певец и тут же заорал так громко, что я попятился от двери:
Шли лихие эскадроны приамурских партизанПотом началось что-то совсем непонятное. Шли лихи-и Шли лихи-и Шли лихи-и выкрикивал певец не своим голосом.
Я совсем растерялся. Может быть, за дверью сумасшедший? И тогда надо звать на помощь докторов, санитаров. Может быть, это очень опасный сумасшедший, и на него нужно надеть смирительную рубашку. Я осторожно приоткрыл дверь и увидел: лежит на оттоманке тот самый мальчишка, что впустил меня в квартиру, кусает подушку, бьет ногами по валику и горланит песню. А из глаз его бегут слезы.