Красные облака

Суслов Вольт Николаевич

Этот Шлагбаум всегда всё узнавал первым и всегда что- нибудь придумывал. Иногда настоящее, а то и чепуху какую- нибудь. Но мы всё равно его слушались. Как-то так получалось…

Зимой, например, по Костиной инициативе мы "воевали" с Аллой. Из-за горки.

С осени к нам во двор всегда завозили уголь для кочегарки. Придёт зима, насыплет

на уголь снега – чем не горка? Костя и придумал:

– Зальём?

– Зальём!

Вовка пожарный рукав раскрутил, пустили воду.

Хорошо получилось! Горку залили, дорожку. Летишь с кучи – прямо на клумбу! Подкидывало, помню, не хуже, чем на трамплине. За нами и малыши на горку полезли. Всем хорошо!

Так ведь нет! Алке не понравилось. Такой крик подняла!… И уголь мы портим, и по дорожке пройти нельзя, и малыши могут разбиться!… А что этому углю сделается? Он же каменный!

Потом-то мы уже сообразили, что к чему. Не в угле дело было – в клумбе. Алла на ней каждое лето высаживала какие-то незабудки-баламутки, – вот за них и испугалась. Дядю Никифора позвала. Нас, конечно, с горки долой.

– Подумаешь! – рассердился Вовка. – Назначили пионервожатой, так и заважничала! Мы-то при чем тут? Пускай в своём отряде командует!…

Костя молчал. Чертил прутиком по снегу и придумывал. Потом сказал: "Ладно", – и ушёл домой.

Часа через два он вышел снова. С листом толстой бумаги, свёрнутым в трубку.

Мы пошли за поленницу, и там Костя развернул лист. Красиво! В самой середине был нарисован патефон. А сверху и снизу строчки плакатным пером: "Даю уроки современных танцев. Дом 4 кв. 26. Алла Новикова".

– Пошли, – мотнул головой Костя. – Повесим.

Куда вешать, он тоже придумал. На дерево возле дверей морского училища. В эти двери курсанты как раз в увольнение выходят. От них до нашего дома -два шага.

Приклеили. Канцелярским клеем. На ствол прямо. Ну а дальше всё пошло, как по нотам. Алла в выходной на лыжах укатила, а к дяде Никифору – гости. Повзводно и по- ротно. Он кричит: "Безобразие!", а ему отвечают: "Объявление!". Кто-то даже сбегал принёс. Дядя Никифор извиняется. "Я ей, – говорит, – устрою школу танцев!"

Алла потом на нас целый месяц волком смотрела.,.

А теперь встретила, здоровается.

– Все в сборе? – спрашивает.

– Все, – говорит Костя.

– Ну и как?

– Восемь.

– Чего восемь? – удивилась Алла.

– А чего "ну как"?

Рассмеялась.

Но такой уж эта Алла человек: дня не прошло-новый трам-тарарам!

Дело в том, что готовить город к обороне Костя решил серьёзно.

– Будем копать щели от воздушного нападения, – сказал он. – Дом у нас старый. Современная фугасная бомба прошивает насквозь восемь этажей. А у нас всего четыре. Рухнет – и засыплет бомбоубежище.

Поэтому копать щель мы решили подальше от стен: прямо посреди двора –

в клумбе.

Лопат достали только две и копать взялись по очереди.

– Что вы тут делаете? – сразу же налетела на нас Алла. – Для вас тут цветы сажали? А ну брысь отсюда!

Мы с Вовкой тотчас же выполнили команду "брысь". А Костя остался. И тоже стал кричать. О том, что сейчас война и пусть Алла сходит в военкомат, прочитает там на стенке приказ о строительстве дерево-земляных убежищ.

В военкомат Алла не пошла, а выскочила за ворота и привела милиционера.

– Кто приказал копать? – спросил милиционер.

– Костя, – сознались мы с Вовкой.

– Военкомат, – заявил тот.

Милиционер о чём-то подумал и сказал, что копаем мы неправильно.

– Нужно не как попало, – заключил он, – а по чертежу.

И велел нам идти в военкомат срисовывать чертёж.

Костя сказал: "Ладно", – и повёл нас к себе домой.

Оказалось, что ни в каком военкомате он не был. А чертёж есть в "Ленинградской правде". Надо его только перечертить, статью переписать и тогда – хоть весь двор перекапывай.

Статью мы переписывали до самого вечера. А когда снова пришли во двор, смотрим – там и дядя Никифор копает, и Алла копает, и Ананьевы, и профессор Колловский. И вообще нам велели не путаться под ногами.

А чертёж взяли.

– Ладно, – махнул рукой Костя. И мы успокоились.

При расшифровке этого короткого "ладно" получалось что-то вроде: сидите, мол, и ждите. Что-нибудь придумаю. Мы ждали. Привыкли как-то, согласились с тем, что лучше, чем Костя, нам всё равно не придумать. На то он и командир! Хотя никаких собраний у нас не было и никто Костю в командиры не выбирал.

Если честно, то Вовка был даже сильнее Шлагбаума. Да и я, если бы довелось подраться, пожалуй, наподдал бы Косте. Но для командира что-то ещё такое требуется… Ориентироваться в обстановке, что ли?… Или замечать всё, чего другие не замечают? У Кости на этот счёт глаза прямо какие-то особенные были.

Когда в городе начались воздушные тревоги и всех стали загонять в бомбоубежища, Костя и там дело нашёл.

Сидеть в этих убежищах – тоска одна. Думаете, страшно? Нет. Противно. Сидишь, сидишь… Со скуки хоть на стенку полезай. Ещё какой-нибудь малыш, вроде Андрюшки Ананьева, разревётся. Как включит сирену!…

Костя и придумал.

Однажды, только разошлись все по квартирам после отбоя, Костя к нам.

У тебя игрушки есть? – спрашивает.

– Какие игрушки?

– Ну, разные… Когда маленький был, играл ведь…

Полезли за шкаф. Кубики нашли. Оловянных солдатиков.

– Забирай, – говорит Костя. – Пошли к Вовке.

Вовка от удивления рот разинул.

– В игрушки играть будем?

– В игрушки, – кивает Костя. – Только не здесь. В бомбоубежище. Люди и так нервничают, а тут ещё Андрюха орёт.