Красные следопыты (Повести и рассказы)
Шрифт:
Где же Майка? Майке плохо. Майка больна. Два синих солнца закатились, и кажется, нет такой силы, чтобы заставить их снова взойти и сиять.
В доме, где лежит Майка, тихо, как в воде. На стуле, возле Майки, сидит бледнолицый доктор и тонкими губами беззвучно шепчет какие-то слова. Может быть, он наизусть декламирует прискучившее стихотворение?
Нет, стихи тут ни при чем. Доктор считает Майкин пульс и для этого держит ее горячую, как головешка, руку в своей руке. Рядом стоит мама. Она плачет и душит рыдания платком.
А Майка? Что
Бей, барабан! Собирай ребят со всей деревни, со всего света. Держись, принц, мы идем! Ты не будешь один!
УКРОП
У моего приятеля, семилетнего Борьки, пропал аппетит. Куда он в таких случаях девается, науке с точностью неизвестно.
Первой пропажу обнаружила мама. За обедом Борька не проглотил ни крошки.
— Боря, — сказала мама, — у тебя пропал аппетит.
Борька, которому не терпелось улизнуть на улицу, где-то слышал, что аппетит, при случае, можно нагулять.
— А я пойду и нагуляю его, — сказал Борька.
— Нет, — сказала мама, разгадав нехитрый Борькин план. — Ты пойдешь и пригласишь на обед соседа.
Борькиным соседом по квартире был я.
Увидев меня, Борькина мама сказала:
— Пообедайте, пожалуйста, с нами. У сына пропал аппетит.
Я сразу понял, что к чему. Борькина мама предлагала мне стать «человеком для аппетита». Увидит Борька, как я ем, заразится моим аппетитом и сам за обе щеки уплетать начнет. Ну а если не заразится? Если аппетит не вернется к Борьке ни днем, ни вечером, ни завтра, ни послезавтра? Тогда что делать? Оставаться в должности «человека для аппетита» всю жизнь?
Этого мне страшно не хотелось. Поэтому я стал искать пути к спасению. И нашел. Сбегал домой и принес железную коробочку из-под чая.
— Что это? — спросила Борькина мама. — Чай?
— Нет, — ответил я. — Волшебная травка. Она вызывает аппетит.
Борька недоверчиво посмотрел на меня.
— А ну, вызови, — сказал он.
— Пожалуйста, — сказал я и бросил щепотку сушеной травки в Борькину тарелку.
И тут произошло чудо. Суп... Нет, он не заговорил, не испарился, не превратился в компот. Суп остался супом. Чудо было в другом — в аромате, который он вдруг стал источать.
Осушив тарелку, а за ней другую, Борька потребовал, чтобы я рассказал ему о волшебной травке.
— Слушай, — сказал я, — растет на грядке, называется укропом.
— И я могу ее вырастить?
— Можешь.
Борька был человеком дела. Он потребовал семян волшебной травки и поклялся, что вырастит целый мешок, нет, целых два мешка укропа.
— Для всего совхоза? — спросил я, пораженный величием Борькиных замыслов.
— Ага, «для всего»! — передразнил меня Борька. — А если себе не хватит?
«Интересно, — подумал я, глядя на Борьку, — человек рождается вместе с жадностью или потом заболевает ею? Скорее всего, потом», — решил я, и это меня успокоило. При случае, я надеялся излечить Борьку от жадности.
Миновала весна. Пропылило лето. Подошла щедрая, как скатерть-самобранка, целинная осень.
В степи с утра до ночи паслись комбайны. Набивали железные животы бункеров золотой пшеницей.
Борька снимал свой урожай вручную. Собрал он немного. С мамин фартук. А когда высушил, вышло и того меньше — с банку из-под варенья. Странно, но это нисколько не огорчило Борьку.
— Где же твой урожай? — спросил я у него.
— Большой, а не знаешь, — сказал Борька. — Он высох.
— Как так, высох? — опешил я.
— Очень просто. Мама говорит, зелень — это одна вода. Вот он и высох.
После этого я, при всем желании, не мог упрекнуть Борьку в том, что он не сдержал слова. В самом деле, при чем тут Борька, если всему виной законы природы. Камень — мертвое тело — и в том воды хоть отбавляй. А уж про укроп и говорить нечего. Он на воде вырос. Хорошо, хоть банку насушить удалось.
Свое богатство Борька хранил в тайне. И только иногда проговаривался:
— А у меня волшебная травка есть. Которая аппетит вызывает.
Но на эти Борькины многозначительные слова никто не обращал внимания. В совхозе не было страдающих отсутствием аппетита. Потому что кроме Борькиного было на свете еще одно средство, которое вызывало аппетит. Этим средством была работа.
Но пришла зима, и работы убыло. Зато прибыло народу в главном доме совхоза — на центральной усадьбе. Это на зимние квартиры с полевых станов приехали комбайнеры, трактористы, механики.
Здесь их ждал сюрприз: новая, светлая, похожая сразу и на клуб и на аптеку столовая.
Однажды я пригласил Борьку пообедать. Как он обрадовался! Сперва я не знал чему, а потом догадался. До сих пор силу волшебной травки Борька испытывал только на маминых обедах. А тут представлялась возможность испытать ее на столовых блюдах. Как же не радоваться!
Мы оделись и пошли. Идти рядом с Борькой было вкусно и весело. Он пах укропом и чем-то звенел.
— Постой, — сказал я, — что-то звенит