Красные туманы Полесья
Шрифт:
Калач вовсю старался сделать карьеру. Он, как и многие предатели того времени, был абсолютно уверен, в том, что СССР падет до ноября сорок первого года, и первой ступенью своей карьерной лестницы видел должность бургомистра. Сначала пусть районного центра.
Буганов прошел в приземистую хату. Внутри чисто, два стула, стол, лежанка, плотная занавеска между двумя комнатами. В двери сеней вделан крепкий замок немецкого производства. Впрочем, сейчас они были открыты.
Он
Следом вошел начальник полиции, устроился напротив, достал из кармана пиджака какую-то схему, расстелил ее на столе, бросил рядом пачку немецких сигарет, зажигалку.
– Угощайся, Евдоким.
– Благодарю, господин Калач, но я привык к махорке.
Начальник полиции поморщился и заявил:
– Разве можно привыкнуть к этой гадости? Конечно, и немецкое курево, между нами говоря, полная дрянь, это не советские папиросы, однако мы, представители новой власти, должны соответствовать установленному порядку. Ты давно в ресторане не был?
Этот вопрос оказался неожиданным и неуместным. Но он был задан.
– В ресторане? Это в «Парусе», что ли? – спросил Буганов.
– В ресторане «Мюнхен». Он сейчас так называется.
– Я и раньше, в советские времена, туда захаживал всего пару раз, да и то в буфет. Хотя нет, был как-то и в зале. Не понравилось мне там, шумно и дорого.
– Зайди. Конечно, не прямо сейчас и не сегодня, а как выпадет свободное время. Ты будешь приятно удивлен.
– Интересно, чем именно?
– И чем, и кем, – сказал Калач и поднес зажигалку старшему полицаю деревни Лоза. – Там сейчас все по-европейски, всякий сброд туда не пускают. Сейчас в ресторане можно хорошо выпить, закусить, сыграть в карты, побаловаться с девочкой, а то и не с одной, если угодно.
– Там что, и бордель?
Калач усмехнулся.
– Бордель в бывшей школе, он для солдат, а в ресторане кабинеты. Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы набрать туда молодых, хорошеньких, фигуристых и не страдающих всякими предрассудками дам.
– Из райцентра?
– Из Минска тоже привез пяток женщин, которые не прочь поразвлечь мужчин. Обязательно сходи. Один раз на этом свете живем. Раньше ты того, что увидишь в ресторане, и представить себе не мог.
Буганов кивнул.
– Слушаюсь, господин Калач! Обязательно зайду в ресторан, как только выпадет такая возможность.
– Это не приказ, который надо выполнять, а всего лишь дружеский совет. Но ладно. Хватит о пустом, перейдем к делу. Что скажешь по Годману?
– Он и его семья у нас в деревне.
Начальник полиции откинулся на спинку стула.
– Отлично! А я уже опасался, что они в лес к партизанам уйдут. Надеюсь, семейка под контролем?
– Так точно!
– Оставь, Евдоким, официальность. Мы не в управе.
– Да, семья контролируется. Она у
– У Тимофеева?
– Да, у Кузьмы Кузьмича. Он и вывез их из Гороша.
– И как только смог? У меня здесь за дантистом двое полицейских смотрели.
– Точно не знаю, но объявились они недавно, третьего или четвертого дня, под вечер.
– Ну и ладно, узнаем, как Кузьмич смог увести евреев у нас из-под носа.
Буганов хотел сказать «у вас из-под носа», но, как и все остальные местные жители, боялся Калача, потому смолчал.
– У Годмана с собой были вещи?
– Три баула и саквояж с замком.
– Откуда такая точность?
Старший полицай из деревни Лоза рассказал о проворности бывшего зэка.
– Ай, пройдоха, проныра! – воскликнул Калач. – Чуйка у этого грабителя работает отменно. Он уже нацелился на добро дантиста.
– Да, и моего полицейского Шмарова соблазнил на темное дело.
О том, что он сам одобрил грабеж, Буганов предпочел умолчать. Он понял, что Калач имеет свой интерес к еврейской семье. Это значит, что влезать в его дела смертельно опасно.
– И что Шмаров? – осведомился начальник районной полиции.
– Так я же начальник в Лозе, Мирон Фадеевич, и у меня на службе строго. О предложении Фомы Болотова насчет того, чтобы поживиться добром евреев, Николай сразу доложил мне. Я запретил ему иметь дело с бывшим зэком, пригрозил доложить вам, что сейчас и сделал.
– Ты правильно поступил, – сказал начальник районной полиции, достал из кармана сигарету, прикурил и пробурчал: – Ну и гадость эти немецкие сигареты!
Буганов услужливо предложил:
– Махорочки?
– Нет уж, спасибо, если травиться, то европейским табаком. Значит, Фома надумал ограбить Годмана?
– Да. Но до ночи на подворье Кузьмича он не сунется.
– Он вообще не должен туда соваться. Как вернешься, немедленно арестуешь Фому.
– А повод?
– Он тебе нужен?
– Фома не простой селянин.
– Тогда повод для ареста – мой приказ. Этого достаточно?
– Да, более чем достаточно. Одно ваше имя наводит страх на всех.
Калач довольно усмехнулся и заявил:
– Так и должно быть.
– Есть вопрос, Мирон Фадеевич.
– Давай.
– Арестую я Болотова, а дальше что?
– А дальше смотри за деревней и особенно за подворьем Тимофеева. Ты ни при каких обстоятельствах не должен упустить их. Ты меня понял? Евреев ни в коем случае не трогать! До утра смотреть за ними особенно пристально.
– А что утром?
– Увидишь.
– Понял, Мирон Фадеевич.
– Еще ко мне вопросы есть?
– Вы достали какую-то бумагу, но так и не притронулись к ней.