Красные звезды. Полная трилогия

Березин Федор Дмитриевич

К моменту обнаружения группировками дислокаций друг друга все способное летать уже парило в пространстве. Иногда неторопливо зависая на одном месте, рубя атмосферу в невидимые лоскуты огромными винтами – так делали спасательные вертолеты; чаще – накручивая над соединением пятидесятимильные восьмерки, – что еще было делать истребителям-бомбардировщикам в ожидании команды «фас»? А вдали, в тысяче и более миль во все стороны от АУГ, рыскали над волнами самолеты-разведчики разных мастей, даже беспилотные, ведь и после обнаружения одной вражеской армады кто мог сказать с уверенностью, что это все? А на кораблях сворачивались в бухты заправочные шланги, задраивались огне– и водоупорные двери, расчехлялись орудия и включалось питание на стоящие в готовности

ракеты.

А когда соединения нащупали передовые рубежи охранения друг друга, размещенные в воде, – фрегаты и корветы, иногда эсминцы-охотники, в дело сразу включились бомбардировщики, снаряженные аккуратненькими ракетами «Мейверик». Действительно, зачем было тратить на легкие корабли дальнобойные «Гарпуны»? Теперь вопрос состоял в том, чтобы сойтись с обнаруженными кораблями на дистанцию пятнадцати-двадцати километров – дальше ракеты «Мейверик» не летали. Однако противовоздушная оборона малых кораблей имеет приблизительно такой же радиус, а обнаружить атаку можно еще с большей дистанции. Никто, конечно, и не надеялся, что намеченные жертвы безропотно примут приговор, но все же, учитывая наличие «молока», расчет базировался на внезапности.

18. Слои кольчуги

Авианосец «Рональд Рейган» был готов к бою «от» и «до». Его палуба была почти пуста: два спасательных вертолета «Сикорский» – вот и все, что на ней покоилось. Неподвижные заправленные самолеты – самая уязвимая часть 333-метрового гиганта – начисто отсутствовали. Огнетушители, специальные пожарные машины, раздвижные створки, самостоятельно делящие ангары на части при угрозе пожара – все было на стреме. Три последовательно размещенные друг над другом броневые палубы, шестидесятимиллиметровые кожуха из кевлара вокруг всех жизненно важных узлов, а в общей сложности шестьдесят тысяч тонн высококачественной стали, вот что ждало русские ракеты, даже если бы они пробивали все защитные барьеры обороны АУГ. А против торпед – второе водонепроницаемое и также бронированное дно и многослойные борта с пустотами, залитыми вязким заполнителем, ловящим осколки, как клейкая лента мух. А уж про активную защиту и говорить нечего, долго можно перечислять ТТХ зенитных ракет, пушек и истребителей.

Ну, а здесь, поближе к врагу, еще рубеж обороны – корабли прикрытия. Не кишмя кишат, конечно, как в годы Вьетнама, – подсократился флот, не сравнить его заполнение эсминцами и крейсерами со старыми временами. Даже не так уж давно вставшие в строй древние линкоры, и те снова на покое – делают из них музеи в угоду публике. Конечно, корабли стали похитрее устроены, но мало их.

Однако мы об охране боевого ордера. Посмотришь на все эти рубежи, и жуть берет. Но русским деваться некуда – они в состоянии войны.

19. Бои местного метагалактического значения

Да, «молочный туман» (МТ) мешал использовать освоенные в годы мирной учебы приемы, по крайней мере большинство самых простых, но на них свет клином не сошелся, а потому это не могло служить сильным ограничением наступательного порыва.

Как только враждующие группировки обнаружили друг друга, – а сделали они это практически одновременно, – то тут же и набросились на недругов самыми быстрыми средствами поражения, которые имелись под рукой. Что есть самое быстрое средство поражения начала двадцать первого века? Как и в конце двадцатого – ракеты и авиация. Напали группировки друг на друга авиацией морского базирования. Главным видом оружия в море стала авиация. Следовательно, с кем надо в первую голову бороться? Ясно, с ней же. Но не прямым путем – то задача истребителей, а обходным – уничтожать подвижные аэродромы. Враг тоже не дурак, он заблокирует, то есть попытается прикрыть именно кратчайшее направление. Значит, надо накрыть его со всех ракурсов, дабы силы обороны распылил и от ракетобомб ни в жизнь не отмахался. Следовательно, некоторые из авиагрупп заранее помчатся кружным маневром, дабы глупого обмануть, а умного переплюнуть.

Но это еще не все. Ведь супостат тоже атакует. Не может ли случиться так, что летящие для атаки с торпедами под брюхом бомбардировщики встретят равных себе, летящих навстречу с той же целью – атаковать корабли? Вероятность мала. Во-первых, не забывайте, что то пароходы плывут по плоскости воды, а лайнеры воздушные парят в трех измерениях, а потому могут миновать встречи, болтаясь на разных высотах. И самое главное, кто из противников знает точное положение авианосцев враждебного флота? И те, и те знают его приблизительно, единственное, в чем они четко уверены, это в том, что авианосцы врага существуют. Ни тот, ни другой из участников схватки даже не ведает, сколько их. А потому у самолетов-разведчиков немало работы.

Но разговор не о них, разговор о тех, что с бомбами и ракетами во внутренностях. Что и как они делают? В общем, несмотря на обилие маршрутов подхода, несмотря на тактическое разнообразие, цель одна и та же – всадить в железное вражеское пузо как можно больше наличного на борту железа.

Так вот, несколько таких групп самолетов умудрились на фоне МТ нащупать и атаковать надводные корабли противника. Что и как там происходило, мы примерно понимаем. В кабинах нападающих тишь да гладь, поскольку уши к реву собственных форсажных монстров окончательно притерпелись, только блики перед глазами на экранах дисплеев, кое-где – на самых современных моделях, выведенных прямо на стекло переднего обзора. Зато там, внизу, много грохота, шума и суеты: там рвутся на части боеголовки – всякие разные: кумулятивные, осколочные и прочие; там крики раненых, скрежет раздираемого железа…

Каковы итоги боев? Поначалу сами атакованные не разберутся, где уж тем, кто сбросил ракеты, уразуметь что к чему. Приблизительно девять десятых доложенных удачных пусков – чистая мистика, порождение нашего необузданного фактами воображения. Досконально известно лишь одно – ракета, или бомба, или торпеда с борта ушла. Да и то, это если самолет возвратился на базу.

Понятно, у тех, переживших катаклизмы небесной атаки, надводных, в головах тоже эйфорические миражи побед над крылатыми супостатами – что-то там на индикаторах зенитчиков мигало, а затем пропадало. Если принимать все эти доклады за чистую монету, тогда за сутки боев окажется потопленной армада, а в небе сгинет воздушный флот.

А вообще, как вы помните, официально никакая война не ведется, так – ученья идут. Правда, максимально приближенные к боевым. Можно посочувствовать задействованным американским асам.

20. Невидаль моря

– Товарищ адмирал, – доложили Геннадию Павловичу Гриценко подчиненные капитаны первого ранга, – скорее всего это не просто нарушение акваторий. Поскольку окружающее нас «помеховое поле» более проницаемо для локаторов в вертикальной плоскости, мы довольно хорошо смотрим вверх.

– И что же там – наверху? – спросил адмирал Гриценко.

– Там спутники.

– Спутники?! – удивился адмирал.

– Так точно.

– А это не могут быть головки ракет?

– Нет, они излучают на разных диапазонах, кое-какие выдают закодированные сообщения. Кроме того, орбиты…

– Поясните-ка?

– Они не баллистические.

– Не баллистические? – советский адмирал на секунду призадумался. – То есть – круговые. То бишь – эллиптические. В смысле, это – настоящие спутники? С возможностью огибания всей планеты?

– Так точно, товарищ адмирал.

– Веселенькое дело. Это все точно?

– Да, у объектов орбитальные скорости.

– Следовательно, это явное нарушение наших атмосферно-космических рубежей, так?

– Да, ведь спутники, двигаясь по орбите, неминуемо пройдут хотя бы над одной из стран социалистического блока.

– Хорошо, в смысле – ничего хорошего. Значит, у них скорости около восьми километров в секунду, да?

– Конечно, адмирал.

– Но мы все равно должны быть на что-нибудь способны?