Красный дракон

Харрис Томас

— Звонит доктор Чилтон из Чесапикской больницы для невменяемых преступников. Говорит, срочно.

Крофорд кивнул.

— Не вешай трубку, Уилл. — Он нажал кнопку. — Крофорд слушает.

— Мистер Крофорд, это Фредерик Чилтон из…

— Слушаю вас, доктор.

— Ко мне попала записка, вернее, две части от записки. Похоже, она написана тем самым убийцей из Атланты, и…

— Откуда она у вас?

— Из камеры Ганнибала Лектера. Написана на туалетной бумаге, представляете? На ней отпечатки зубов.

— Прочитайте мне ее, пожалуйста. Только не берите в руки.

В напряженной тишине кабинета из трубки зазвучал голос Чилтона:

— «Уважаемый доктор Лектер! Я хочу сообщить

Вам, что польщен Вашим интересом ко мне. Узнав, что Вы ведете обширную переписку, я подумал, почему бы и мне не удостоиться такой чести. Вы вряд ли расскажете им, кто я такой, даже если узнаете. Кроме того, совершенно не имеет никакого значения, в каком теле я пребываю в данный момент. Все бренно. Главное, наступает мое Пришествие. Я знаю, что только Вы один сможете понять меня. Мне хочется кое-что Вам показать. Быть может, когда-нибудь, если позволят обстоятельства. Надеюсь, мы сможем переписываться…» Мистер Крофорд, тут запись обрывается. Далее следует: «Я с восхищением следил за Вами многие годы и собрал, наверное, все газетные статьи, посвященные Вашей деятельности. По-моему, они весьма далеки от объективности, как и те, что посвящены Вашему покорному слуге! Как им нравится навешивать глупые ярлыки! Например, Зубастик. Можно ли придумать более неуместное имя. Мне было бы стыдно упоминать его, если бы я не знал, что газетные писаки и Вам придумывали идиотские прозвища. Меня заинтересовал следователь Грэм. Странный, не правда ли? Не очень красив, но целеустремлен. Жаль, Вы не научили его не совать нос в чужие дела. Прошу извинить за столь необычную почтовую бумагу. Я выбрал ее лишь потому, что она быстро растворяется. Это на тот случай, если Вам вдруг придется проглотить это письмо». Здесь замазан целый кусок, мистер Крофорд. Я прочту самый конец: «Если получу от Вас ответ, то в следующий раз постараюсь порадовать Вас чем-нибудь свеженьким. Остаюсь искренне Ваш, Пламенный Поклонник».

Чилтон умолк. Ни звука с другого конца провода.

— Алло, вы слушаете?

— Да-да. Лектер знает, что письмо у вас?

— Еще нет. Сегодня утром, пока камеру убирали, его поместили в соседнюю. Вместо тряпки уборщик решил использовать для чистки раковины туалетную бумагу Лектера. Он отрывал ее большими кусками и обнаружил это письмо, спрятанное внутри рулона. Уборщик принес его мне. Мне приносят все, что больные прячут. Когда удается найти.

— Где сейчас Лектер?

— Все еще в соседней камере.

— Ему оттуда ничего не видно?

— Так, дайте подумать… Нет, не видно.

— Подождите секунду, доктор.

Крофорд положил трубку на стол. Несколько мгновений невидящим взглядом смотрел на мигающие огоньки на телефонном аппарате, как рыбак на поплавок. Он взял трубку другого телефона и соединился с Грэмом:

— Уилл… В камере Лектера нашли спрятанное послание. Видимо, от Зубастика. Написано как письмо кумиру от поклонника. Он ждет от Лектера одобрения. Интересуется тобой. Задает вопросы.

— Как Лектер должен ему ответить?

— Пока не знаю. Некоторые куски вырваны, некоторые зачеркнуты. Похоже, они собираются переписываться, если Лектер не сообразит, что мы об этом узнали. Хочу отдать письмо на экспертизу и перетрясти всю камеру. Хотя и очень рискованно. Если Лектер догадается, вдруг он сумеет предупредить эту сволочь? Конечно, их связь нам нужна, но и записка тоже нужна.

Крофорд рассказал, куда поместили Лектера и как было обнаружено письмо.

— До Чесапика почти сто тридцать километров. Я тебя уже не дождусь. Как ты считаешь?

— За месяц погибли десять человек, нет времени затевать долгую игру с перепиской. Давай за письмом.

— Еду.

— Увидимся через два часа.

Крофорд вызвал секретаршу.

— Сара,

я очень спешу. Мне нужен готовый к вылету вертолет. Не важно чей — наш, полиции, морской пехоты. Я буду на крыше через пять минут. Свяжитесь с отделом документов и попросите принести чемодан для экспертизы. Герберт пусть собирает группу для обыска. Всех на крышу через пять минут. — Он схватил трубку. — Доктор, нам необходимо осмотреть камеру Лектера так, чтобы он не узнал об этом. Нам нужна ваша помощь. Вы говорили кому-нибудь о письме?

— Нет.

— Где сейчас уборщик, который нашел письмо?

— Здесь, у меня в кабинете.

— Не отпускайте его, пожалуйста, да предупредите, пусть не распускает язык. Когда Лектера отвели в другую камеру?

— Минут тридцать назад.

— Это не может насторожить его?

— Какое-то время нет. Обычно на уборку уходит около тридцати минут. Но скоро он заподозрит неладное.

— Хорошо, тогда сделайте следующее: вызовите своего сантехника или инженера, кто там у вас этими делами командует. Прикажите ему перекрыть в здании воду и вывинтить пробки в том коридоре, где сейчас Лектер. Пусть он сам возьмет ящик с инструментами и пройдет мимо Лектера. Он должен выглядеть так, как будто спешит, злится и слишком занят, чтобы отвечать на вопросы, поняли? Скажите, что я приеду и все ему объясню. Не выбрасывайте сегодняшний мусор, если, конечно, его уже не увезли. И не прикасайтесь к записке, хорошо? Мы вылетаем.

Крофорд набрал номер заведующего научно-технической лабораторией.

— Брайан, я сейчас слетаю за одним письмом, возможно, от Зубастика. Бросишь на него все силы. Оно должно вернуться туда, где лежало, в течение часа. И без всяких помарок. Сначала им займется отдел волос и волокон, потом отдел дактилоскопии и отдел документов. Ты должен все четко организовать. Понятно? Да. Я сам его привезу и лично передам тебе в руки.

Казалось, летняя жара достигла высшей точки. Когда Крофорд сошел с крыши со своей добычей, термометр в лифте показывал тридцать четыре градуса. На ходу поправляя взъерошенные после полета волосы и вытирая платком мокрое от пота лицо, он вошел в лабораторию и направился в отдел волос и волокон.

Отдел был небольшим, люди работали спокойно и неторопливо. Общая комната завалена ящиками и коробками с вещественными доказательствами, присланными сюда со всей страны. Куски лейкопластыря, которым заклеивали рты и связывали руки. Разодранная в клочья окровавленная одежда, простыни, в которые были завернуты трупы.

Лавируя между коробками, Крофорд еще издали заметил в окошке лабораторного бокса Беверли Кац. Та колдовала над детским комбинезоном, подвешенным на кронштейне над покрытым белой бумагой столом. Работая при ярком освещении в комнате, где напрочь отсутствовало движение воздуха, она водила по комбинезону металлической лопаточкой. По ворсу и против, вдоль рубца и поперек. На бумагу сыпался мелкий дождик из пыли и песка. Вместе с ним, но немного медленнее опустился на стол туго скрученный волосок. Беверли по-птичьи наклонила голову и оглядела его острым взглядом профессионала.

Крофорд увидел, как зашевелились ее губы. Он знал, что она прошептала:

— Попался, голубчик.

Она всегда говорила одно и то же.

Крофорд постучал по стеклу. Беверли вышла из бокса, на ходу стягивая тонкие белые перчатки.

— Отпечатки пальцев еще не снимали? — деловито спросила Кац.

— Нет.

— Пошли в другой бокс.

Она быстро надела новую пару перчаток. Крофорд открыл чемоданчик.

Обе части письма были аккуратно уложены между двумя листами тонкого пластика. Увидев следы зубов, Беверли лишь вопросительно посмотрела на Крофорда.