Красный дракон

Харрис Томас

Когда нашли мертвого цыпленка, бабушка удивилась. Она сказала, что на лисицу это не похоже.

Через месяц Королева-мать отправилась в курятник за яйцами и нашла еще одного. На этот раз цыпленку свернули шею.

За обедом бабушка сказала, что, по ее убеждению, ей мстит «какая-то лентяйка из прислуги», которой она в свое время указала на дверь. Она добавила, что сообщила о происшествии шерифу.

Фрэнсис молча сидел за столом, сжимая и разжимая руку, вспоминая, как кожей ладони он

чувствовал моргающий птичий глаз. Иногда, лежа в постели, он трогал свое тело, желая убедиться, что у него ничего не отрезано. Временами, когда он ощупывал себя, ему казалось, что он чувствует моргание глаза.

Бабушка быстро менялась. Она становилась все более вздорной и уже не могла держать слуг. Хотя не хватало прежде всего горничных, она взялась за кухню, систематически поучая Королеву-мать — единственную постоянную прислугу в доме, которая проработала у Долархайдов всю свою жизнь, — как нужно готовить, от чего качество пищи заметно ухудшилось.

С раскрасневшимся от кухонного жара лицом бабушка неутомимо хваталась за все подряд, редко доводя дело до конца, в результате полуготовая пища так и не попадала на стол. Она делала запеканку из объедков, оставшихся после обеда, тогда как в кладовке гнили хорошие овощи.

В то время бабушка стала фанатически скупой. Она экономила на мыле и отбеливателе, в результате чего простыни оставались грязно-серыми.

В ноябре она наняла пять негритянок. Ни одна из них не задержалась в доме.

В тот вечер, когда уходила последняя из пяти, бабушка была вне себя от ярости. Она шла по дому, что-то крича. Зайдя на кухню, увидела, что Королева-мать оставила на доске горку муки, окончив разделывать тесто.

Среди чада и пара, за полчаса до обеда, она подошла к Королеве-матери и влепила ей пощечину.

От возмущения Королева-мать уронила половник. Из глаз ее брызнули слезы. Бабушка замахнулась снова, но ее запястье перехватила большая розовая ладонь.

— Больше так не делайте. Вы не в себе, миссис Долархайд, но все равно больше так не делайте.

Изрыгая проклятия, бабушка голой рукой отшвырнула кастрюлю с кипящим супом. Из опрокинутой кастрюли суп, зашипев, потек внутрь плиты и на пол. Она ушла в комнату, захлопнув за собой дверь. Фрэнсис слышал, как она там ругалась и швыряла вещи о стену. В тот вечер бабушка так и не вышла из своей комнаты.

Королева-мать убрала разлитый суп, потом накормила стариков. Затем собрала свои пожитки в корзину, надела старый свитер и вязаную шапочку. Потом стала искать Фрэнсиса, но не нашла его.

Она уже залезла в телегу мужа, когда увидела мальчика, сидящего в углу крыльца.

— Уезжаю я, сурок. Больше не вернусь. Сирония из продуктовой лавки обещала позвонить твоей маме. Если я тебе понадоблюсь, пока она не приедет, приходи ко мне домой.

Он увернулся, избегая прикосновения ее ладони к щеке.

Ее муж крикнул, погоняя мулов.

Не в первый раз Фрэнсис смотрел вслед уплывающей телеге. После того как Королева-мать предала его, огонек керосиновой лампы вызывал у него только печаль и опустошение. Теперь ему было плевать на слабый умирающий огонек. Разве его можно сравнить с луной?

Ему стало интересно, что чувствуешь, когда убиваешь мула.

После звонка Королевы-матери Мэриан не приехала. Она приехала днем, две недели спустя, после того как ей позвонил из Сент-Чарльза шериф. Миссис Вогт сидела за рулем «паккарда» довоенного выпуска в шляпе и перчатках.

На съезде с шоссе ее встречал помощник шерифа. Он подошел и наклонился над стеклом автомобиля:

— Миссис Вогт, ваша мать позвонила сегодня, часов в двенадцать, и что-то стала говорить о служанках, которые, дескать, крадут. Ну, я, само собой, приехал. Вы меня, конечно, извините, но она была вроде как не в себе. Смотрю, а здесь все как-то заброшено. Шериф говорит, лучше сперва вам позвонить, ну, вы сами понимаете. Мистер Вогт фигура вроде известная, и все такое.

Мэриан понимала прекрасно. Однако ее муж не пользовался былым уважением в рядах своей партии и заведовал теперь общественными работами в Сент-Луисе.

— Насколько я знаю, сюда еще никто не совал свой нос, — многозначительно сообщил помощник шерифа.

Когда Мэриан вошла в дом, мать спала. Двое стариков еще сидели за столом, ожидая, что их накормят. По заднему двору бродила какая-то старуха в одной комбинации.

Мэриан позвонила мужу: «Такие места часто проверяют?.. Должно быть, они ничего не видели… Жаловались ли родственники? Откуда я знаю… Я думаю, у таких и родственников-то нет… Нет, не надо. Ты в это дело не лезь. Мне нужно несколько негров. Пришли негров… и доктора Уотерса. Я обо всем позабочусь».

Минут через сорок пять прибыл доктор с санитаром, одетым в белый халат. Затем в фургоне приехали служанка Мэриан и еще пять слуг из дома Вогтов.

Когда Фрэнсис вернулся из школы, в комнате бабушки находились Мэриан, доктор и санитар. Фрэнсис слышал, как бабушка ругалась. Когда ее вывезли во двор на инвалидном кресле, у нее были остекленевшие глаза, а на руке — приклеенный пластырем кусок ваты. Впалое лицо выглядело странно без вставной челюсти. У Мэриан была перевязана рука — ее укусила бабушка.

Миссис Долархайд посадили на заднем сиденье машины доктора вместе с санитаром и увезли. Фрэнсис вышел посмотреть, как она уезжает. Он хотел было ей помахать, но передумал, и его рука на полдороге упала вниз.

Уборщики, которых привезла Мэриан, вымыли и проветрили все комнаты, устроили грандиозную стирку и искупали стариков. Мэриан работала наравне со всеми, приглядывая к тому же за приготовлением нехитрого ужина.

Она обращалась к Фрэнсису только для того, чтобы узнать, где что лежит.