Красный монарх: Сталин и война
Шрифт:
Сам Сталин выступил всего один раз, в конце съезда. Он говорил всего несколько минут – причем довольно путано, без присущей ему ясности и четкости.
Съезд закончил свою работу. Главное событие должно было произойти 16 октября, на пленуме, где выбирали президиум ЦК и секретариат. Все находились в благодушном настроении.
Слепые котята и гиппопотамы. Уничтожение старой гвардии
Сталин быстро преодолел два метра, отделявшие от трибуны похожие на скамьи сиденья, на которых расположились руководители партии. Участники пленума завороженно смотрели на этого невысокого седого старика. Он начал очень
– Итак, мы провели съезд партии, – начал Иосиф Виссарионович. – Все прошло прекрасно. Большинству может показаться, что у нас полное единство и согласие. Однако единства в партии нет. Кое-кто не согласен с нашими решениями. Почему мы сняли с важных министерских постов Молотова, Кагановича, Ворошилова? Работа министра требует огромных сил, глубоких знаний и крепкого здоровья. – В этот момент Сталин пустил первую молнию: – Если уж мы заговорили о единстве, не могу не сказать о неправильном поведении некоторых заслуженных политиков. Я имею в виду товарищей Молотова и Микояна.
Лица Молотова и Микояна, сидевших сразу за Сталиным, побелели от страха. В зале наступила гробовая тишина. Партийные руководители напряглись. Никто не ждал такого поворота. Все лихорадочно пытались ответить на вопрос: где и когда остановится Сталин? Успокоится ли он, раскритиковав Молотова и Микояна, или после них возьмется и за других?
Сначала вождь решил разделаться с Вячеславом Молотовым.
– Молотов, конечно, предан делу партии. Если не верите, спросите его сами. Я нисколько не сомневаюсь, что он без промедления и без малейших колебаний отдаст свою жизнь за нашу партию. Но мы не имеем права не обращать внимания на некоторые недостойные факты его поведения. – Сталин принялся нравоучительно перечислять ошибки Молотова: – Товарищ Молотов, наш министр иностранных дел, распивал шартрезы на дипломатических приемах и позволил британскому послу издавать в нашей стране буржуазные газеты. Это первая политическая ошибка. А какова цена предложения товарища Молотова о передаче Крыма евреям? Этот огромный промах является второй политической ошибкой товарища Молотова. Товарищ Молотов так уважает свою жену, что, как только мы приняли на политбюро решение по ее вопросу, оно немедленно стало известно товарищу Жемчужиной… Невидимая нить связывает жену Молотова с политбюро и ее очень подозрительными друзьями. Такое поведение недостойно члена политбюро.
Расправившись с Вячеславом Михайловичем, Сталин перешел к Микояну. Главная вина армянина состояла в том, что он выступал против высоких налогов на крестьянство.
– Кем себя считает наш Анастас Микоян? – патетически восклицал вождь. – Что ему неясно в политике партии?
Разобравшись со старыми соратниками, Иосиф Виссарионович Сталин неторопливо достал из кармана лист бумаги и зачитал фамилии тридцати шести членов нового президиума ЦК. В нем оказалось много новых, малоизвестных имен. Никита Хрущев и Георгий Маленков недоуменно переглянулись: где Сталин нашел всех этих людей?
Затем генсек предложил создать внутреннее политбюро. Вождь еще раз поразил всех присутствующих тем, что не включил в него Молотова с Микояном.
Уже вернувшись на свое место, Сталин объяснил главную, по его мнению, причину их падения:
– Они боятся Америки.
Он связал Молотова и Микояна с правыми оппортунистами, Рыковым и Фрумкиным, которые были давным-давно расстреляны, и Лозовским, расстрелянным недавно.
Вячеслав Молотов решил, что следует покаяться.
– Я остаюсь верным последователем
Генералиссимус только сердито отмахнулся:
– Ерунда! У меня нет учеников! Все мы ученики Ленина! Ленина!
Анастас Микоян всех удивил. Он не собирался каяться и признавать свои ошибки.
– Вы должны хорошо помнить, товарищ Сталин, я уже доказал, что ни в чем не виноват.
Маленков и Берия зашипели:
– Лгун!
Но армянину было не так легко заткнуть рот.
– Что же касается цен на хлеб, то я и здесь полностью отрицаю обвинения…
Микояна перебил сам Сталин:
– Посмотрите на Микояна. Это наш новый Фрумкин!
Затем кто-то выкрикнул:
– Мы должны выбрать товарища Сталина генеральным секретарем!
Иосиф Виссарионович покачал головой.
– Нет, я прошу освободить меня от постов Генерального секретаря и Председателя Совета министров.
Услышав эти слова, Георгий Маленков неожиданно вскочил с места. Он бросился к трибуне, тряся всеми подбородками. Георгий Максимилианович был похож на гончую, оказавшуюся внутри бланманже. На его лице застыл неподдельный ужас. Маленков лучше других понимал, какая смертельная опасность нависла над всеми, и знал, что Сталина ни в коем случае нельзя отпускать. Остановившись на краю сцены, Маланя неожиданно вскинул руки, словно собирался молиться.
– Товарищи! – воскликнул он. – Все мы, как один, должны потребовать, чтобы товарищ Сталин, наш любимый вождь и учитель, остался Генеральным секретарем партии!
Маленков качнул пальцем. Все участники пленума, словно это был сигнал к действию, закричали, что Сталин должен обязательно остаться на своем посту. Лицо Георгия Маленкова расслабилось, как будто он только что избежал смертельной опасности.
– Мне не нужны аплодисменты пленума, – ответил Сталин. – Я прошу вас отпустить меня на покой. Я уже стар, я не читаю документы. Выберите себе другого секретаря.
– Товарищ Сталин, народ этого не поймет! – выкрикнул с места маршал Тимошенко. – Мы единодушно выбираем вас нашим лидером, нашим Генеральным секретарем!
Аплодисменты долго не стихали. Иосиф Виссарионович подождал несколько минут, потом скромно помахал рукой и сел на место. Решение Сталина расправиться со своими старыми друзьями не было поступком сумасшедшего, как могло показаться на первый взгляд. Напротив, это действия очень умного политика, который уничтожает своих наиболее вероятных преемников. Вождь хорошо помнил, как больной Ленин критиковал своего наследника, которым был как раз Сталин. В начале двадцатых Владимир Ильич предложил расширить Центральный комитет, но потребовал, чтобы лидеры в него не входили. Только сейчас партийные руководители окончательно поняли, что все они очутились в одной лодке. Скорее всего, никакого тайного наследника и не было. Становилось ясно, что место Сталина должен занять не один человек, а небольшая группа товарищей.
Какое-то время после судьбоносного пленума Молотов и Микоян продолжали вести прежним образ жизнью. Они исполняли привычные обязанности в правительстве, как будто их никто не критиковал. Наверное, Сталин решил не добивать их окончательно. Сейчас на повестке неотложных дел у вождя было «дело врачей», расследование которого подходило к концу.
Иосиф Виссарионович ненавидел профессора Виноградова лютой ненавистью. Но хитрый и коварный старый заговорщик подавил гнев и решил подождать одиннадцать месяцев, чтобы собрать доказательства, необходимые для уничтожения собственного врача. Теперь ярость выплеснулась наружу. Приказывая Семену Игнатьеву арестовать Виноградова, Сталин крикнул: