Красный Петух
Шрифт:
Эта израильтянка знала что-то чрезвычайно важное, но не хотела рассказывать об этом. Она предостерегала Фолькессона от палестинской операции, называемой "план Далет", но вполне возможно, что так окрестили ее сами израильтяне. Хотя она и сообщила об этом шведской службе безопасности, дело оказалось столь секретным, что объяснить что-либо израильтянка отказалась. Что-то тут не стыковалось.
Конечно, можно использовать дипломатические каналы, но время идет, шансы убийц возрастают; "план Далет", не исключено, вот-вот будет осуществлен, а "фирма" так и не знает, когда, где и как это произойдет. Кстати, почему ему пришла
Карл Хамильтон вошел к Нэслюнду, даже не постучавшись. Нэслюнд, говоривший по телефону, сделал ему жест, означавший нечто среднее между "катись к черту" и "садись". Карл предпочел второе и сел. Телефонный разговор касался сегодняшних событий, но человек на другом конце провода явно был не из "фирмы", поскольку время от времени Нэслюнд повторял: "Я не это имел в виду", "Именно так и нельзя толковать это", "Да-да, примерно что-то в этом роде" и так далее. Значит, он говорил с журналистом. Карл демонстративно посмотрел на часы, и Нэслюнд, которому уже надоели объяснения, извинился: ему, мол, надо на очень важное совещание, но позже он позвонит.
– Ну, – сказал он и повернулся к Карлу. Нэслюнда можно было скорее принять за торговца автомобилями 50-х годов, раггара [17] , чем за руководителя самой «деликатной» части государственной службы безопасности. Карлу этот человек почему-то не нравился. Какой-то ненадежный, хотя, может, это лишь так кажется.
Карл коротко доложил о результатах встречи в израильском посольстве. Нэслюнд пробурчал, что позвонит израильтянам, что-то записал и перевел разговор на другую тему.
17
Раггары – небрежно одетые, лохматые юнцы, ездящие на старых, ободранных автомобилях.
– Ты, наверное, удивляешься, зачем я сунул тебя в эту группу? – начал он. – На то были особые причины. Вполне возможно, что понадобится дополнительный поиск в банке данных твоего компьютера различных террористов и поддерживающих их групп в стране, а возможно, кое-что еще. – Нэслюнд знал, о чем никто в "фирме" понятия не имел: чем, помимо получения высшего образования вообще и изучения программирования, в частности, занимался в Калифорнии молодой графский отпрыск.
Кто знает, ведь могло потребоваться и умение вести внешнюю разведку, а его старшие коллеги, Фристедт и Аппельтофт, были отменными знатоками во внутреннем шпионаже и анализе ситуации. И мысль о том, что незнакомые с внешней разведкой люди "фирмы" могут столкнуться с террористом, прострелившим голову полицейскому службы безопасности с расстояния двадцать сантиметров, была не из приятных.
– Но все это должно остаться между нами, – закончил Нэслюнд свои объяснения, хотя это были скорее намеки, чем что-то конкретное.
Карл молча ждал дальнейших разъяснений. Это раздражало Нэслюнда, но он все-таки продолжил:
– Короче говоря, в случае разногласий я бы предпочел, чтобы ты, а не твои старшие коллеги, оказался в такой ситуации. Понятно?
Карл утвердительно кивнул, хотя ничего не понял. Ему и в голову не приходило, что Аппельтофт и Фристедт плохо знакомы с торговлей оружием, поскольку он предполагал, что они, как и все службисты органов безопасности во всем мире, столь же компетентны
– В таком случае остается одна небольшая практическая проблема, – сказал Карл.
– Ну конечно, – ответил Нэслюнд, – я узнал о ней сегодня. Никто из вас троих за последние три года не сдавал экзамена по стрельбе, так что вы не имеете права на ношение оружия. Но я обо всем договорился. После обеда вы поедете в Ульриксдаль, так что все в порядке.
– А-а, но я не это имел в виду, – возразил Карл. – Я говорю о типе оружия.
– Об этом я не подумал. Но ты же не боишься, что провалишь обязательный для шведского полицейского экзамен по стрельбе? – хмыкнул Нэслюнд.
– Нет, не думаю. Просто у меня есть собственное оружие, могу я пользоваться им, а не "вальтером"?
– Что за оружие?
– Итальянский пистолет и американский револьвер, в зависимости от поставленной задачи. Ты хочешь знать марку, номер лицензии и тому подобное?
– Нет, думаю, что все о'кей. Я боялся, что ты имел в виду более мощное оружие, чем это. Помни, что твое прошлое мы храним в секрете, я обещал это Старику, когда брал тебя. Правильно?
– Да, верно.
Карл зашел к себе в комнату и на письменном столе нашел записку, в которой Аппельтофт сообщал, что, как только он вернется, они прервут работу и займутся стрельбой. Карл открыл сейф и достал оттуда бордовый портфель, внешне ничем не примечательный, в котором могла поместиться кинокамера и оснащение к ней, но в котором на самом деле хранилась большая часть личного арсенала Карла.
На этот раз вопрос стоял так: пистолет или револьвер. Это зависело прежде всего от цели. Если цель – живой человек, то Карл, безусловно, предпочел бы свой револьвер "смит-и-вессон" 38-го калибра; он испробовал до пятидесяти различных марок и моделей, прежде чем пришел к заключению, что именно это оружие подходит ему больше всего.
Свобода выбора оружия в Сан-Диего была почти не ограничена, и новые курсанты первые месяцы могли посвятить подбору самого подходящего для себя – один револьвер и один пистолет, – ив дальнейшем каждый мог пользоваться собственным оружием. Этот револьвер был уже вторым личным экземпляром; оружие менялось после тридцати тысяч пробных выстрелов.
Он уже дважды направлял свой револьвер на живого человека. В первый раз он замешкался и чуть не был убит сам, а спустя два дня получил нагоняй. Это было одно из тех мгновений, воспоминания о которых мучительно сверлят мозг. Он отогнал от себя это неприятное воспоминание и положил револьвер обратно в сумку.
Сейчас надо было стрелять в цель, а не по мишени, а это совсем другое дело. У пистолета большая точность попадания, к тому же в револьвере всего лишь шесть патронов. А Карл не знал, как проходили пробы и экзамены в Швеции, знал лишь, что полицейские пользуются пистолетом калибра 7,65, с восемью пулями в обойме.
Его пистолет был марки "Беретта-92 S", калибра 9 мм, с 15 пулями в обойме. И получил он этот новый экземпляр в подарок при отъезде из Сан-Диего. Инструкторы по стрельбе специально заказали его и даже каким-то способом сумели достать его фамильный герб через американское посольство в Стокгольме. На белой перламутровой рукоятке – стандартная рукоятка изготавливается из темно-коричневого орехового дерева – черный герб с тремя красными розами и полумесяцем в серебре. Все венчала золотая остроконечная корона – так выглядел фамильный герб графского рода Хамильтонов.