Красный Петух

Гийу Ян

– А как же получилось, что ты так много знаешь о "фирме"? – удивился Карл, почувствовав, что должен увести Понти от журналистской темы и не продолжать обсуждать ее в оставшееся время свидания. Хотя Понти говорил спокойно, в его голосе слышалась какая-то странная озлобленность.

– "Фирма"? – спросил Понти так, словно его насильно вывели из глубоких размышлении. – Да-да, "фирма". Так вот, я уже говорил и о нашей суровой юности, или, как это сказать, когда по всей стране за нами гонялись как за преступниками и предателями родины, тогда у

меня там и завязались хорошие связи.

– Не странно ли это?

– Нет, не особенно. Все зависит, мне кажется, от противоречий на самой "фирме", между старшими, которые чувствуют, что Нэслюнд выталкивает их и несправедливо относится к ним, и его новой гвардией. Но и те и другие чувствуют, что летят в тартарары, и хотят, чтобы все вылезло наружу.

– И они с тобой сплетничают?

– Да, иногда. Существует разница между тобой и мной, подумай об этом. Я ни на секунду не могу быть уверен, что то, о чем я говорю тебе, останется между нами, ждать от тебя такого обещания бессмысленно. Но если я дам такое обещание – это совсем иное дело.

– Почему же?

– Не по личным причинам, а по юридическим. Если ты хочешь сообщить мне что-нибудь как "анонимный авторитетный источник", то твоя анонимность защищена законом. Я совершил бы преступление, раскрыв тебя как источник, не говоря уж о том, что пришлось бы тем самым совершить еще большее профессионально-этическое преступление. В один прекрасный день и ты, быть может, воспользуешься этим, и тогда мы, конечно же, договоримся.

Они прошли уже здание, где разместились газеты "Дагенс нюхетер" и "Экспрессен", советское посольство, газету "Свенска дагбладет" и спустились к мосту Вэстербрун. Маршрут не ахти какой заманчивый, а погода и позднее время по-прежнему не привлекали прохожих. Но пора было прощаться, ведь оставался всего километр до здания полиции на острове Кунгсхольмен.

Карл обдумывал сразу несколько вопросов. Он был доволен: ему удастся отвести подозрения от Эрика Понти – тот нравился ему, – а самому сконцентрировать внимание на этом дьяволе Хедлюнде. Его он все больше и больше недолюбливал. А не мог ли Понти чем-нибудь помочь?

– Я хотел бы услышать твою точку зрения на одну проблему, – сказал Карл и, не ожидая ответа, продолжил: – Если палестинцы не заинтересованы в проведении террористических актов в Швеции и если в таком случае речь идет лишь о небольшой фракционной группе, которая, так сказать, саботирует руководство ООП, можно было бы получить доказательства этому?

– Спроси их сам, – ответил Понти коротко и ясно, словно для этого надо было лишь отправиться на ближайшую улицу и спросить соседку.

– Как это, черт возьми?

– Если ООП что-нибудь не одобряет или если они не имеют к этому никакого отношения, то они, возможно, и расскажут тебе. Если же это дело рук палестинцев, то они, во всяком случае, знаютэто. Скажут они тебе что-нибудь или нет, ты не узнаешь, пока не спросишь их сам.

– Спрошу кого?

– Палестинскую службу безопасности и разведки.

– А такая существует?

– Окстись, она по меньшей

мере лучшая на Ближнем Востоке.

– Здрасьте, я из шведской полиции безопасности и хочу знать, не имеете ли вы привычки убивать наших офицеров?

– Да, а почему бы и нет. Тебе надо найти Абу аль-Хула.

– А кто это?

– Шеф палестинской разведслужбы. Мало кто знал его. Абу аль-Хул означает, между прочим, Сфинкс.

– А где я найду его?

– Вероятно, в Бейруте. Или в Тунисе, но думаю, скорее всего, в Бейруте.

– Ты можешь помочь выйти на него?

Они остановились под опорой моста Вэстербрун и смотрели на пустынный подтаявший, полу замерзший травяной ковер набережной, тянущейся к Норра Мэлярстранд. Понти раздумывал. Наконец он решился.

Это будет не так уж просто. Карл должен сначала поехать в Бейрут и там найти одного шведского врача в скандинавском диспансере палестинской группы в лагере для беженцев Бурж эль-Баражна. Понти мог бы написать ему письмо. Если Карлу удастся убедить его в своих благих намерениях, тот, в свою очередь, свяжет Карла с "Джихаз ар-Разед" – так называлась сама организация. Она отвечает за безопасность скандинавских друзей в Бейруте. А затем следующий шаг – тут все зависит от умения Карла вести переговоры.

– Это опасно? – спросил Карл.

– Да, в высшей степени, если попробуешь обманывать их. Если же нет, то в худшем случае, думаю, все может кончиться лишь тем, что они пошлют тебя ко всем чертям, но ты, во всяком случае, будешь знать: они не хотят обсуждать варианты ухода Фолькессона к праотцам.

– Значит, ты напишешь письмо шведскому врачу и расскажешь суть дела, да?

– Да, можешь получить его завтра. Правда, мне опять придется отделываться от твоих коллег и от их новой идеи, что я очень "темный тип" – так это, кажется, звучит?

– Пошли письмо на адрес отдела безопасности при Управлении госполиции – найдешь его в телефонном каталоге – и пиши на имя Арне Фристедта, комиссара криминальной полиции.

– Это ты?

– Нет.

– Хорошо, пусть так. Значит, за мной следят, чтобы посмотреть, не выдам ли я себя.

– Да.

– Тогда они странно ведут себя. Они делают все, чтобы я видел: за мной следят. Почему?

– Ты уверен?

– Никаких сомнений. Они хотят, чтобы я видел: за мной следят.

– Не знаю почему, похоже, пытаются напугать тебя. Кстати, я должен дать тебе один совет. Доказательств против тебя нет – надеюсь, ты понял это. Но если тебя схватят, Бога ради, не сопротивляйся и никакого оружия.

– Спасибо за предостережение, это я действительно запомню, – сказал Понти, повернулся на каблуках и ушел.

Карл еще долго не двигался с места, так и не поняв реакции Понти – был ли это гнев или что-то другое? Потом вспомнил, что еще он должен был спросить, но уже слишком поздно. И еще о "Джихаз ар-Разед".

И вдруг его осенило: "Разед" – "неизвестная палестинская организация" среди других палестинских террористических организаций в Европе.

Он подождал, пока Понти исчез из виду, пошел к Вэстербрун и остановил такси.