Красный рассвет
Шрифт:
Герман отшатнулся. Что-то ударило его сзади. Или он сам упал. Он хотел встать, но земля под ним прыгала, и, значит, убежать от монстра обычным способом не получалось. Он поднялся на четвереньки, но и это было слишком высоко, в новой реальности такой подъем соответствовал многоэтажке. Он опустился ниже, дернулся вперед почти по-пластунски. Он боялся оглянуться, опасаясь реакции монстра. Но он не ведал, куда ползти. Сейчас ему требовалась хоть какая-то щель. Ничего похожего рядом не имелось. К тому же сил тоже уже не оставалось. Внезапно, пробившим сутолоку кошмара логическим звеном, вынырнула мысль о пистолете. Он начал шарить руками за спиной, все время опасаясь, что их откусят. Потом почему-то стало предельно страшно, что пистолет потерян. Страшно не потому,
Потом он все-таки куда-то полз. Краем глаза он видел отодвигающееся прочь страшное лицо. Еще позже, совсем неожиданно, всего на секунду, а может, менее, он пришел в себя. Он обнаружил, что штаны мокрые – он сходил по-маленькому и по-большому одновременно. Он не успел даже устыдиться, зато сразу же испугался, что сейчас мама или какой-нибудь дядька, играющий роль папы, побьет его ремешком. Герман заплакал. Он давился слезами. Растирал их по лицу.
Потом боль в сердце стала нестерпимой, и он упал, корчась.
158
Кабинетные эмпиреи
– Все перед вами, – произнес Воэм Луэлин, не скрывая торжества. – Одна-единственная кнопка и прямое соединение со стартовым комплексом, – он показывал на маленький переносной пульт, покоящийся на столе.
– Моим доблестным генералам, думается, такое упрощение системы не очень понравится, – пошутил Буш Пятый и подмигнул восседающему рядом министру ВВС Бруку Теобалду. Тот пожал плечами:
– Господин президент, это прозвучит высокопарно, но я служу своей стране. Если Соединенные Штаты посчитают мою должность ненужной, я уйду не задумываясь. – Многозвездный генерал врал не краснея. В действительности поначалу он рвал и метал, ибо новое изобретение составило внезапную конкуренцию привычному ракето-самолетному воинству. Однако с ним успел побеседовать представитель лобби «оружейников нового поколения» Марк Лефковитц. Возможно, к делу приобщилось достойное количество новых долларов, какие-то секретные банковские счета. Все допустимо. По определению, чем выше у человека должность, тем далее в будущее он обязан заглядывать. Но кто сказал, что командующий должен смотреть только в будущее родной авиации, а совершенно не заглядывать в свое? Так что в настоящий момент генерал Брук Теобалд был до крайности спокоен.
– Похвально, – кивнул ему президент.
– Господин президент, – продолжал между тем Воэм Луэлин, – командование ВВС любезно предоставило нам стартовую площадку и две первые ракетные ступени для всех наших «плутончиков». Так что наши генералы дело знают, и на них можно положиться.
– Послушайте, Воэм, – елейно сказал ему Буш, – вы ведь не политический советник – по крайней мере пока, да? Не стоит просвещать меня насчет отношений с генералитетом. Давайте займемся делом.
– Извините, господин президент, – без всякой наблюдаемой обиды принял замечание промышленник и тут же, переходя на тон лектора, продолжил: – Итак, в настоящем случае мы действительно упрощаем командную цепочку. По нажатию кода отсюда идет автоматическая подготовка, и почти сразу – через секунды – запуск ракет там. Поскольку цель неподвижна, мы можем держать ее на мушке даже не дни, а буквально годы. Носитель, в данном случае баллистическая ракета, а на окончательном участке – гиперзвуковой наводящийся снаряд. С момента применения до попадания в цель – три четверти часа.
– А через сколько будет землетрясение? – спросил Буш более для подчеркивания торжественности минуты, чем для удовлетворения своего любопытства. И он, и все окружающие уже ведали нюансы.
– Первый толчок последует не мгновенно, а приблизительно еще через сорок минут после. Максимум через два-три часа.
– Да, – хмыкнул министр военно-воздушных сил, похоже, на мгновение забыв о предыдущем общении с лобби «новых оружейников», – за такое время какой-нибудь серьезный противник нанесет по нам обыкновенный ракетно-атомный удар. И плакали наши передовые технологии.
– Замечание очень и очень верное, – без смущения кивнул Воэм
– Значит, я могу нажать хоть сейчас? – спросил Буш, нависая над маленьким пультом.
– Единственное ограничение – пока – это вражеские спутники-шпионы, господин президент, – сказал министр обороны.
– Что, они над нами? – ворчливо спросил Буш Пятый.
– Если вы, господин президент, имеете в виду Вашингтон, то напрасно. Ракета стартует не от сюда – с…
– Я знаю, Шеррилл, – прервал министра обороны Буш. – Знаю, что ракеты вылетят из Джорджии. Но мне не нравится, что эти русско-китайские «птички» спокойно пялят на нас свои камеры сверху.
– Мы пока не властны над международными законами, господин президент, – почти скорбно констатировал министр обороны Шеррилл Линн.
– Не нервируйте меня, Шеррилл. Мы обходим даже законы природы, а уж человеческие… – Буш недовольно покосился вокруг. – Ладно, это к делу не относится. Итак, что там? Есть над нашими южными штатами какие-нибудь «птички»?
– В течение ближайших сорока минут ничего не будет, – довел министр ВВС, сверяясь с карманным компьютером.
– Значит, самое время, – сказал Буш, поднося руки к пульту. Затем, не убирая их, по всей видимости, желая продлить апофеозный момент всесилия, продолжил: – Что странно – мы прячемся от спутника. Однако, если все пройдет хорошо – в плане того, что Африку тряхнет и мало не покажется, – нам придется доказывать, что это сделали мы, а не мама-природа. Знать бы наверняка, так можно было бы, наоборот, подождать эти самые две трети часа. Но не придется. – Буш Пятый снова обвел взглядом окружающих. Сейчас он явно причислял себя к всесильным богам. И это действительно был апогей власти. Никто из его предков-президентов, да и вообще никто из американских президентов, никогда не воспользовался «черным чемоданчиком», или, как говорят военные, «футбольным мечом». А вот ему выпало нечто очень и очень сходное. Он испытывал, причем испытывал в бою, новое глобальное оружие, мощь которого на исходе равнялась по крайней мере половине старых ядерных арсеналов.
Потом все невольно вжались в кресла, хотя прекрасно сознавали, что старт происходит за полторы тысячи километров. Но президент Буш надавил кнопку, и это сразу ассоциировалось со взлетом. А может быть – с падением.
159
Твердый грунт
Это продолжалось неизмеримо долго. Потом кто-то большой, но вроде бы не очень страшный наклонился над ним. Герману захотелось быстрее подползти, пока его не успели раздавить, как муху, и обнять эти огромные ботинки. Прижаться к ним и попросить прощения за все. За штаны, за утерянный пистолет. Тут он внезапно обнаружил, что пистолет он все-таки нашел и давно держит в руке. Что он хотел с ним делать? Герман никак не мог вспомнить. Затем вспомнил. Сердце! Надо стрельнуть, чтобы оно перестало болеть.
160
Пластик, железо и прочее
Ракета была «опасной» марки. При запуске такой шахтной махины все космические системы предупреждения отдельных стран и коалиций автоматически повышали уровень готовности. На некоторых спутниках начиналась проверка коррекционных двигателей, ибо кое-какие из них при подтверждении глобальной атаки обязались менять орбиты, другие же – те, что летают пониже, – совершать «нырки» для уточнения обстановки. Ажиотаж был незряшным, ибо ракета называлась «МХ», и, хотя ее разработали пятьдесят лет назад, она все-таки была самым страшным оружием эпохи баллистических ракет. Однако уже через три с половиной минуты средства слежения установили траекторию и пункт назначения – Центральная Атлантика, чуть южнее линии экватора. В общем-то, пустынная акватория.