Красный шатёр
Шрифт:
Когда церемония прощания была закончена, Иаков привел нас на холм, где уже ждали работники со стадом скота. Мои матери не оглядывались назад, даже Зелфа, глаза которой были красными, но при этом оставались сухими.
Глава третья
Не так-то просто долгое время путешествовать с семьей, работниками, собаками и целым стадом скота, но отец тщательно всё продумал. Сам Иаков возглавлял процессию, опираясь на большой посох из оливкового дерева; по бокам от него важно вышагивали Левий и Симон. Позади них шли женщины и дети, слишком юные, чтобы следить за стадом: например, маленькие сын и дочь Узны держались
Иосиф, Тали и Исса, получившие приказ оставаться рядом с женщинами, обиженно дулись и пинали сандалиями камни на пыльной дороге - все трое считали себя достаточно взрослыми, чтобы выполнять более важную, мужскую работу.
Непосредственно за нами шли животные с тяжелой поклажей, Рувим присматривал за стадом и пастухами, среди которых были как его братья: Зевулон, Дан, Гад и Асир, так и работники: Номир, муж Зибату, и Зимри, отец детей Узны. Четыре собаки бежали по бокам от стада, уши их были плотно прижаты, как всегда у пастушьих псов, когда те охраняют скот. Напряженные взгляды своих карих глаз они отрывали от коз и овец, лишь когда приближался Иаков: каждая собака старалась хотя бы на мгновение прикоснуться к хозяину, получить от него мимолетную ласку, услышать звук его голоса.
Иуда шел позади стада, присматривая за отставшими. Я бы на его месте мигом соскучилась, поскольку не с кем было даже поговорить, но мой брат, казалось, наслаждался своим уединением.
Я была поражена тем, как растянулась наша процессия, и мне показалось, что мы обладаем великим богатством. Иосиф рассмеялся, когда услышал это, и заметил, что вся наша поклажа уместилась на одном осле и одном воле; но я всё равно гордилась тем, что сумел скопить отец, и полагала, что моя мать - настоящая царица.
Мы прошли совсем немного, когда Левий указал на фигуру впереди, сидевшую у края дороги. Когда мы приблизились, Рахиль воскликнула: «Инна!» - и побежала к своей подруге и наставнице. Повитуха была одета для путешествия, рядом с ней стоял осел, нагруженный одеялами и корзинами. Наш караван не остановился ради неожиданной встречи - нелепо было задерживать стадо там, где не имелось источника воды. Однако Инна подошла к нашему отцу, держа осла в поводу, и последовала за Иаковом, держась на шаг позади. Инна заговорила не с ним самим, а с Рахилью, но так, чтобы глава семейства услышал ее слова.
Повитуха выражалась весьма витиевато, и фразы ее казались мне довольно странными, особенно если учесть, что обычно она изъяснялась коротко и ясно, без лишних церемоний, иногда даже грубовато.
– О, моя возлюбленная подруга, - сказала Инна, - я не в силах видеть, как вы уходите прочь. Жизнь моя без вас стала бы пустой и одинокой, и я уже слишком стара, чтобы взять новую ученицу. Я хочу лишь присоединиться к вашей семье, быть среди вас до конца дней своих. Я согласна передать твоему мужу всё свое имущество в обмен на его защиту и место среди женщин в его шатрах. Я стану сопровождать вас, как рабы следуют за своим господином, я начну практиковать свое ремесло на юге и узнаю, что умеют тамошние повитухи.
Я буду служить вашей семье, ставить кирпичи для ваших женщин, лечить раны ваших мужчин, посвятив свое служение богине исцеления Гуле, во имя Иакова!
–
Я была одной из многих, кто слышал тогда речи Инны. Левий и Симон шли рядом, им любопытно было узнать, чего хотела повитуха. Лия и Билха тоже ускорили шаг, дабы выяснить, почему Инна вдруг появилась на нашем пути. Даже Зелфа проявила интерес, забыв на время о своей печали.
Рахиль обернулась к Иакову, брови ее вопросительно приподнялись, а руки были молитвенно сложены на груди. Муж улыбнулся в ответ:
– Я приветствую твою подругу. Разумеется, пусть она идет с нами и служит нашей семье. Больше тут сказать нечего.
Рахиль поцеловала руку Иакова и на мгновение приложила ее к своему сердцу. Затем она отвела Инну и ее осла к нам и нашим животным, где женщины могли говорить свободнее.
– Сестра!
– сказала Рахиль, обращаясь к повитухе.
– Что все это значит?
Приглушенным голосом Инна поведала нам печальную историю. Ей довелось принимать роды, в результате которых на свет появился мертвый младенец, уродец с крошечной головкой и искривленными конечностями. Мать его была совсем еще юной, она забеременела сразу после первой крови.
– Слишком рано, - сердито сказала Инна.
– Она была еще совсем девочкой, куда уж такой рожать.
Отец ребенка, напротив, был уже немолод. Этот невесть откуда взявшийся чужак, лохматый мужчина в одной набедренной повязке, привел свою жену к Инне. Когда ребенок и мать умерли, он обвинил повитуху в том, что это она принесла ему несчастье. Инна, которая провела три страшных дня, пытаясь спасти малолетнюю мать, не смогла сдержать язык. Измученная и удрученная, она назвала этого человека чудовищем и заявила, что он, наверное, был не только мужем, но и отцом роженицы, а затем плюнула ему в лицо.
Разгневанный незнакомец схватил ее за горло и задушил бы, не вмешайся вовремя соседи, привлеченные криками. Инна показала нам черные синяки на горле. Чужак потребовал, чтобы отец Инны заплатил ему за ущерб, причиненный смертью жены и ребенка, но у Инны не было, ни отца, ни брата, ни мужа. После смерти матери она жила одна. От родителей ей досталась небольшая хижина, а ремесло повитухи позволяло покупать зерно, масло, шерсть. Она никому не была обузой, и никто о ней не беспокоился. Но теперь злобный незнакомец потребовал ответа: почему местные жители терпят такую «мерзость», как одинокая женщина. «Такие женщины представляют опасность!
– кричал он соседям Инны.
– От них - сплошное зло! Где ваши судьи? Кто ваши старейшины?»
Повитуха испугалась. Самый влиятельный человек в их деревне, состоявшей из глинобитных домов, ненавидел Инну с тех пор, как она отказалась выйти замуж за его полоумного сына. Она боялась, что старейшина станет подстрекать против нее остальных и, возможно, дело даже закончится тем, что ее сделают рабыней.
– Не желаю жить среди этих глупцов!
– Инна плюнула в пыль под ногами.
– В поисках спасения и покровительства мои мысли обратились к вам, - сказала она, адресуя эти слова всем женщинам нашей семьи.
– Рахиль знает, что я всегда хотела увидеть мир за пределами этих серых холмов, а Иаков относится к своим женам лучше, чем большинство мужчин, поэтому я подумала, что ваш уход-это знак и подарок богов. Должна признаться вам, сестры: я устала вкушать в одиночестве вечернюю трапезу. Я хочу видеть, как растут и взрослеют дети, которым я помогла появиться на свет. Я хочу праздновать новолуние среди друзей. Я хочу знать, что кости мои будут достойным образом упокоены после смерти.
– Она обвела нас взглядом и широко улыбнулась.
– И вот поэтому я здесь.