Красный Стревнятник: Три царя
Шрифт:
– Кто? Звери? – спросил старик серьезным голосом.
– Хуже! – её голос задрожал, а глаза налились ужасом всё еще свежих воспоминаний. – Разумны они и организованны. Рать целая, не подсчитать. Доспехи темно-пурпурные у них, кони вороные, да не нашенские. Гривы не кудрявы, сбриты, железом околочены, а из пасти огнем дышат. Ворвались в удел как кошка на печь. Били, кричали, убивали. Страшно очень.
– Прости, – произнес Семирод. – Но мне нужно знать больше.
– А больше то и нечего. Убивали как я и сказала, огню придавали всех подряд, мужчин, женщин, даже стариков и детей. Жгли, били. Тот, что к праотцам отправился, первый
– До полосы гнала? Ты уверена? – старик медленно прошелся по бороде.
– Как наяву, – ответила девушка. – Чувство еще помню, когда из удела вышли, что спасалась я, и защитников своих вытащила. Что делала дальше, тебе видней.
Семирод откашлялся и встал со стула. Она смотрела на него невинными глазами полными страха воспоминаний. У мужчины был серьезный взгляд, который она видела впервые, спустя всё это время. Старик мельком бросил взгляд к своему дневнику, а затем сказал.
– Начисти картошки, да забрось в котел. Можешь брать с кухни, что понадобится, свари нам вкусную похлебку и…спасибо за рассказ.
Глава 10
Это был огромный и мускулистый волк. Он неспешно вышагивал в сторону человека, описывая взглядом всё поле сражения. Дэйна, Мира и Ярик хотели подойти к Балдуру, но тот легким жестом указал им остаться на своих местах. Сырник дрожал.
Чем ближе он становился, тем больше можно было разглядеть разницу между ним и волколаками. Первое и самое очевидное, что бросалось в глаза, так это видовое различие. В то время, как члены его стаи стояли ровно на двух лапах и имели длинные и мускулистые руки с острыми когтями, вожак представлял собой самого обычного волка исполинских размеров.
С каждым его шагом можно было почувствовать, как содрогается земля, а в воздухе отчетливо начинает веять могущественным духом. Волк подошел вплотную к человеку, и обнюхал его с головы до ног, а затем широко раскрыл пасть. Его красные глаза заблестели, а серая шерсть на загривке встала дыбом.
Балдур чувствовал запах зловоний, и как с его черного носа, что был размером больше, чем его голова, капает отвратная жидкость. Мужчина поднял голову и смотрел перед собой, все еще направляя оружие на пленника.
– Твоё оружие, – животным басом прогромыхал волк. – Я видел такое много раз, ты стервятник, человек. Ты из тех, что ходят в наш лес и собирают дух для каменных городов.
Балдур молчал.
– Знак, что ты изобразил на земле, еще один трюк тебе подобных. Это ловушка, обманка чувств обоняния и восприятия. Кроме ингредиентов и руны, требуется кровь стервятника и кровь жертвы. Чего ты планировал добиться этим, человек? Сконцентрировать дух в одной точке? Обмануть мою стаю? Заставить их на хищном уровне путать добычу и окружение? Дезориентировать? Может
Он не прервал своего молчания, лишь почувствовал, как Сырник, что перебежал на другое плечо, держится за его шею, и едва слышно шепчет ему на ухо.
– Бал… Балдур, мать твою! Это же он! Клянусь тебе, это он… тот самый ведь, как ни на есть что есть он!
– В тебе много чего выдает твой род деятельности, прямоходящий. Повадки, одежда, принципы, и то, как ты держишься предо мной, свисая над пропастью смерти, – Волк довольно зарычал, а затем прошелся языком по щекам, громко чавкая. 3/4 Однако запах, запах который я не забуду никогда, Балдур Красный Стервятник, его я почуял, когда вы только вошли в лес.
Чаша весов изначально не перевешивала в сторону отряда, а после резни, которую они устроили, шансы просачивались в мягкую от крови почву. Все замерли и опасались сделать лишнее движение, которое вожак стаи сможет воспринять как угрозу.
– Я знаю, ты боишься, я это чувствую. Чувствую, как от тебя исходят вибрации, как дрожит твое тело, человек. Твоя душа обливается кровью и начинает выть о спасении, словно слепой новорожденный щенок, что скулит и тянется к грудям матери. Ты украл мою охоту, это стадо моё по праву сильнейшего, – зверь на секунду отвел взгляд в сторону, осматривая мёртвых волколаков, а затем продолжил. – Убил членов моей стаи, опозорил моё имя. Кровь требует крови, плоть должна разорваться и перегнить.
– Ты знаешь, как всё было на самом деле, – сглотнув ком в горле и подавив дрожащий голос, наконец ответил Балдур. – Я не крал твою охоту, стадо живо. Твоя стая напала на мою, и по законам Лика я имел право на защиту.
– Что ты можешь знать о законах Лика? – растянулся волк в улыбке. – Ты пришелец, чужак, этот лес и эта земля не твоя, как и законы, по которым существует жизнь многие миллионы лет. Следы, что ты оставляешь, пахнут гнилью, всё, к чему ты прикасаешься, нарушает сам баланс Лика. Ты – стервятник, духокрад, троглодит из внешнего мира, кой мне противен. Не заблуждайся в своих размышлениях и суждениях. Ты уже мёртв, как и твоя стая. Твоя плоть разодрана, кости перемолоты, а остатки брошены твоим собратьям на объедки.
– Тогда что мне мешает нажать на курок, Серый? – внезапно с уверенностью в голосе, произнес человек, чем поверг в шок его отряд.
Каждый из них был не понаслышке знаком со зверем. О нем ходило множество историй, рассказов, которые редко заканчивались благоприятным исходом. Помимо клише, навешанным практически всем опасным хищникам, Волк выделялся одним. В силу разума и гордости, он никогда не вел беседы со слабыми созданиями, однако даже в самый добрый день, он не выносил наглости в свою сторону.
– Если я уже труп в твоих в зубах, – продолжил Балдур. – Что мешает мне забрать с собой этого бедолагу, и напоследок устроить тебе духовную головную боль?
Волк повел себя ожидаемо. Его глаза источали злость, а взгляд изменился на гримасу тысячи смертей, которые он мысленно обещал человеку, однако он не атаковал. Ему было интересно, но не настолько, чтобы терпеть подобное от какого-то человека, чей род деятельности он презирает. Балдур завел курок револьвера, а затем продолжил:
– Я может и человек, но хожу в духокрадах почти два десятка лет и законы Лика знаю, соблюдаю. Можно даже сказать чту побольше твоего. Охоту я твою не крал, просто оказался быстрее тебя и эти иглопузы, как и их дух мои по праву первого.