Красный туман

Субботина Айя

– - Она моя сестра, - снова соврал Фантом.

– - Сестра, как же, - не поверила старуха, но спорить не стала.
– На одну ночь вас, так и быть, пущу, только кормить не буду - больно вы упитанные, чтобы на вас харч переводить. А ты заплатишь, - ткнула пальцем в Дору, - или убирайся. По глазам вижу, что не бедствуешь.

Фантом не стал заходить внутрь, а сразу занялся ягодами. Потратив на это занятие добрых полчаса, понял, что продешевил: темно-желтые ягоды покрывала тонкая оболочка, которая лопалась от малейшего усилия. Из десятка сорванных целыми в корзину

попадала едва ли треть. Очень скоро ладони Фантома стали липкими, желтыми и вонючими. И, когда ягоды закончились, корзина все равно не была полной.

Внутри оказалось еще гаже, чем снаружи. Воздух впитал в себя запах старого тряпья, мочи и дешевого пойла. В каменном зале с голыми стенами ютились несколько дряхлых столов и стульев, за которыми сидели еще более дряхлые посетители. Место напоминало скорее ночлежку для бродяжек, чем гостиницу, но об этом Фантом предусмотрительно не стал говорить вслух. Старуха встретила его на пороге, недовольно осмотрела полупустую корзину.

– - Ты все еще жив, - сказала она с видом, по которому Фантому наверняка следовало бы что-то понять.

– - Это была проверка?
– устало поинтересовался он, заранее зная, что ответ не порадует.

– - Это Проклятые слезы Ничейной - особенные ягоды. Если бы столько их сока пролилось на ладони человек, он бы давно сдох в ужасных корчах, а тебе и дела нет.

Фантом сделал вид, что слова значат для него не больше, чем грязь на ладонях. Наверное, она ждала другого, потому что поспешила прибавить к словам угрозу:

– - Не знаю уж, как ты проник в город, но в моей хибаре тебе делать нечего.

Он выразительно окинул взглядом зал ее "хибары": двое нищих занимались тем, что плевали друг другу в кружки и после, соединив их с громким треском, выпивали содержимое до дна. Под соседним с ними столом валялся вусмерть пьяный рыбак, чья нечесаная борода дымилась от свежей блевотины. Из темного угла раздавалось сопение и шорохи, вслед за которыми послышался подпорченный дрянной выпивкой женский стон. Что ж, вполне возможно, что для старухи его не-человеческая природа намного хуже этакой "изысканной" публики.

– - И что же я по-твоему?
– спросил скорее ради смеха. Хотя...? Хватило же ей ума и глаз заметить, что он отличается от остальных. А что, если и архату угадала?

– - Не знаю и знать не хочу, - с видимой брезгливостью ответила старуха.
– Сегодня, так и быть, разрешу тебе под моей крышей ночевать, но с рассветом убирайся - мне на стрости пожить охота. А вздумаешь меня извести - так я прежде, чем сдохнуть, такой крик подниму, что с самого верхнего города за твоими костями прибегут.

– - Жалко руки марать, - совершенно искренне ответил Фантом.

Старухина бравада дала брешь: осенив себя каким-то знаком, она бросилась прочь. Прыти ее ног позавидовали бы и молодые.

После "теплого" приема, Фантом предпочел поднялся на второй этаж. В разговоре со старухой радовало лишь то, что она невольно помогла понять: злость будит в нем жажду крови. И чем сильнее злость - тем невыносимее жажда. Фантом сглотнул и, затолкав ее подальше в нутро, осмотрелся.

Верхний этаж выглядел еще неряшливее нижнего: у первой же двери стоял, пошатываясь, старик и мочился на порог комнаты. Дальше мокрые пятна встречались повсюду, и запах, который раздавался на этаже, не вызывал сомнений, что они того же происхождения. Фантом старался не задумываться, по воле каких сил хибара продолжает стоять, настолько хлипким и трухлявым было все, на что натыкался взгляд. К счастью, не пришлось долго бродить в поисках комнаты - Дору ждал в конце коридора, и, когда они поравнялись, кивнул на правую дверь.

Девушка сидела на тощем сеннике, прикрытом тряпками, которые никогда не знали стирки. Даже грязь которой нарочно испачкали лицо араты, не могла скрыть серость ее щек.

– - Старуха сказала, что я не человек, - сказал Фантом, закрыв дверь.

– - Тебе хватило ума трогать Проклятые слезы, - мрачно произнес Дору.

– - Ты знал?

– - Знал, что ты не человек? Нет, но меня, признаться, тоже беспокоила твоя природа. Теперь она очевидна. Думаю, ты - крэйл, хотя для потомка дьявола мелковат и не слишком безобразен, но я слышал, что и среди них встречаются очень человеческие особи.

Фантом посмотрел на свои руки, на черные вены под кожей. Крэйл? Память неохотно расставалась с образами. Массивные туши, размером на добрых полметра выше него, с массивными челюстями, изувеченными дьявольской кровью суставами и удлиненными конечностями.

"Крэйл?" - еще раз мысленно спросил себя.

– - Он - архат, - вымученно произнесла Аккали, и предприняла неуклюжую попытку подняться. Медленно, сперва перевалившись на колени, она все-таки встал, оперлась ладонью на покрытую мхом стену.
– Должно быть, извращенный дьявольской кровью архат, - уточнила девушка.

Дору осмотрела Фантома и выразил сомнение кислой миной.

– - Я - и то больше похож на архата, чем эта громадина. Я понимаю твое желание заручиться поддержкой родича, но эта ложь никуда не годится - придумала бы уж что-то поубедительнее.

– - Мне незачем врать.

Аккали повернулась к Фантому и приподняла край верхней губы, показывая острый, пусть и короткий клык. Неузнанный невольно пощупал кончиком языка свои.

– - Я видел такие же у арканиста древней крови, - стоял на своем Дору, - и, поверь мне на слово, под его шкурой не было и капли крови серафима.

Фантом, выслушав обе стороны, прервать назревающую перепалку. Разговоры о его происхождении могут подождать. Назрела новая беда.

– - Старуха выгнала меня, и я уйду отсюда только вместе с тобой.

Девушку новость обрадовала.

– - Я готова хоть сейчас.

– - Уходи - и сдохнешь в первой же канаве еще до того, как в Верхнем городе часы пробьют полночь, - предостерег Дору.

– - Если бы я боялась смерти, то не сбежала бы из клетки.

– - Если бы не боялась - не связалась бы с нами, - откровенно насмехался наемник.
– У тебя на лице написано, что ты бы лучше удавилась, чем связалась с наемником и срахолюдом, но страх вынудил тебя пообещать нам обоим.