Красный Ястреб [The Red Hawk]

Берроуз Эдгар Райс

— Да, ответил я, — вчера мы атаковали их большой лагерь, сегодня мои воины должны есть свою вечернюю трапезу в каменных вигвамах калкаров.

— Ты имеешь в виду Столицу?

— Да.

— Твои силы добрались до Столицы? Это кажется невероятным. Никогда раньше вы не заходили так далеко. У вас большая армия?

— Двадцать пять тысяч воинов вышло из пустыни под Флагом, — сказал я, — и мы отогнали калкаров по пути древних к Столице, как ты называешь их большой лагерь.

— Ты потерял много воинов?

— Многие пали, — ответил я, — тысячи.

— Значит

у тебя уже не двадцать пять тысяч, а калкары подобны муравьям. Убей их и наползет еще больше. Они будут уничтожать вас до тех пор, пока несколько оставшихся не сочтут себя счастливчиками, если им удастся вернуться в пустыню.

— Ты ничего не понимаешь, — сказал я. — Мы привели наших женщин, детей, стада и табуны вниз, в апельсиновые заросли калкаров, и здесь мы останемся. Если мы не сбросим калкаров в море сегодня, мы подождем до завтра. У нас ушло триста лет, чтобы загнать их сюда, но все это время мы не отступали ни на шаг, если мы что-то захватывали; мы никогда не уходили с позиций, куда перевели своих женщин и детей.

— У тебя большая семья? — спросила она.

— У меня нет жены, — ответил я и поднялся, чтобы подбросить дров в костер. Когда я вернулся с полной охапкой двор, то обнаружил, что она подвинулась ближе к огню и дрожит от холода. Я снял свой калкарский плащ и накинул ей на плечи.

— Нет, — воскликнула она, вскакивая. — Я не могу взять его. Ты замерзнешь.

— Возьми его, — ответил я. — Ночь будет холодной, и ты не сможешь двигаться завтра утром от холода.

Она покачала головой.

— Нет, — повторила она, — я не могу пользоваться услугами человека, считающего меня врагом.

Она продолжала стоять, протягивая мне красный плащ. Ее подбородок был высоко поднят, а выражение лица — высокомерно.

Я подошел и набросил на нее плащ, а когда ее рука потянулась, чтобы сбросить его, я снова надел на нее плащ и придержал на ее изящной фигуре. Она попыталась сбросить его, но моя рука обвилась вокруг нее. Она остановилась лицом к лицу со мной, и ее тело прижалось к моему. Я стоял и смотрел в ее упрямое лицо. Наши глаза встретились, и на мгновение мы застыли, словно каменные изваяния.

Я не знаю, что произошло. Ее глаза, широко раскрытые и наполовину испуганные, заглянули в мои, а ее губы разлепились, и она издала вздох, похожий на стон. Только мгновение мы стояли так, а потом она склонила голову и повернулась. В это мгновение ее мускулы расслабились, и она почти повисла в моих объятиях.

Очень деликатно я опустил ее на подстилку возле костра и поправил на ней плащ. Что-то со мной случилось. Я не знал, что это было, но, казалось ничего в мире не имело значения, кроме удобства и безопасности Бетельды.

В тишине я сел напротив нее и посмотрел на нее так, словно никогда не видел ее раньше, и ночь была прекрасной, как никогда раньше, и — клянусь Флагом! — я словно не видел ее раньше. И еще: словно маленькие ящерицы пустыни она умела изменять свой вид, как они меняют свой цвет, потому что это была совсем другая девушка, чем та, с которой я говорил минутой раньше, настолько новое и чудесное существо, которое невозможно было ни с чем сравнить,

предстало передо мной.

Нет, я не знал, что произошло, но меня это и не заботило. Я просто сидел и пожирал ее глазами. И тогда она подняла голову и сказала три слова, которые заморозили в груди мое сердце.

Она подняла взгляд, и ее глаза были печальными и наполненными болью. Что-то случилось и с ней — я видел это.

— Я — Ор-тис, — сказал она и снова уронила голову.

Я не мог говорить. Я просто сидел и смотрел на изящную маленькую фигуру моего кровного врага, сжавшегося у костра.

Через какое-то время она прилегла у огня и заснула. Кажется, после этого заснул и я, потому что, когда я открыл глаза, огонь погас, я замерз и свет нового дня пробивался сквозь вершины холмов на востоке. Я встал и снова развел костер. Я собирался взять Красную Молнию и уехать, прежде чем она проснется; но когда я нашел коня, пасущегося неподалеку от лагеря, я не вскочил на него, а снова вернулся в лагерь. Почему — не знаю. Я больше никогда не хотел видеть ее, но что-то тянуло меня к ней.

Она проснулась и стояла, глядя по сторонам, вверх и вниз по каньону, когда я увидел ее, и мне показалось, что в ее лице появилось облегчение, когда она увидела меня.

Она доверчиво улыбнулась мне, и я не смог вести себя твердо, как полагалось бы с кровным врагом.

Я подумал: если я вел себя дружественно с ее братом, то почему я не могу быть дружелюбным с нею? Конечно, я уеду и никогда больше не увижу ее; но ведь я могу быть вежливым, пока остаюсь здесь. Так я рассуждал, и так я действовал.

— Доброе утро, — сказал я, подходя. — Как ты?

— Нормально, — ответила она. — А как ты?

Ее голос был богатым и мелодичным, а звук его пьянил, подобно старому вину. О, почему она мой враг?

Появились Ниппон из своих маленьких вигвамов. Голые дети прыгали вокруг, играя с собаками в надежде согреться. Женщины развели костры, вокруг которых сгрудились мужчины, пока их подруги готовили утреннюю трапезу.

После того, как мы поели, я взял Красную Молнию и отправился поохотиться, хотя я сомневался, что смогу добиться успеха с тяжелым калкарским луком. Но мне повезло больше, чем я рассчитывал: я убил двух оленей, хотя погоня завела меня дальше от лагеря, чем хотелось бы.

Утро почти прошло, пока Красная Молния вез меня и две туши к лагерю. Я заметил, что он нервничает по мере приближения, прижимая уши и время от времени разражаясь ржанием. Я не понимал причины его беспокойства, и только приготовился, как делал всегда, предупрежденный Красной Молнией о том, что что-то не в порядке.

Когда мы подъехали к лагерю, я не удивился, что он нервничал, потому что его чувствительные ноздри почуяли трагедию задолго до того, как мои слабые чувства предупредили меня об этом. Счастливый мирный лагерь больше не был таковым. Маленькие вигвамы лежали на земле, а рядом с ними двое из моих маленьких друзей — два маленьких голых воина. И это было все. Тишина и запустение воцарились там, где было столько жизни и счастья всего несколько часов назад. Остались только мертвые.