Красный замок

Дуглас Кэрол Нельсон

Я вновь посмотрела вниз, на этот раз – долго и пристально. Не хотелось думать, что мое присутствие воспрепятствует попыткам Годфри сбежать. Если бы у нас была возможность выбирать, кто вернется целым и невредимым к Ирен… конечно же, это должен быть Годфри. Даже мне известно, что самые крепчайшие узы дружбы не могут перевесить до сих пор неведомые мне стальные узы любви.

Итак. Что лучше для моей подруги: если я благодаря своей женской слабости удержу Годфри от получения свободы рискованным путем… или если позволю ему сбежать на его страх

и риск? И риск Ирен, впрочем, тоже.

Эта шарада посложнее, чем выбор подходящего способа затягивания цыганского корсажа.

Я поняла, что не могу принять решение прямо сейчас.

Меня спас стук в дверь. Но вместо Годфри я увидела угрюмого цыгана, который принес ужин.

И этот простолюдин еще имел наглость подмигнуть мне, когда уходил!

Или он подмигивал моим коротким юбкам и расшитым сапогам?

Или надетому задом наперед корсету?

Если бы я стала женой миссионера Джаспера Хиггенботтома и отправилась с ним в Африку, мне явно не пришлось бы размышлять над такими головоломками.

Мы с Годфри впервые ужинали вместе в замке.

Он перетащил – я же слегка подталкивала – круглый стол из центра комнаты к окну. Затем мы поставили к нему два тяжелых деревянных стула. Они были резные, с высокими спинками, такие вполне подошли бы епископам.

Мебель в комнате пахла плесенью, древесной гнилью и пылью.

На помятом латунном подносе принесли еду – странную комбинацию грубой крестьянской пищи и экстравагантных деликатесов.

На ужин мы получили невероятно густой суп, хлеб, сыр, свеклу, что-то вроде тушеного мяса и бутылку красного вина. Годфри заверил меня, что оно выдержанное и вполне достойное.

Поскольку воды нам не дали, у меня не было другого выбора, кроме как пить вино из высокой металлической чаши, усыпанной причудливыми каменьями.

Итак, мы сидели на роскошных стульях и пили вино, и я чувствовала себя настоящим папским священником.

Небо за окном постепенно и неуловимо менялось, сгущались сумерки. Заходящее солнце окрашивало пейзаж в розово-красные оттенки; вдалеке кружили птицы, как непогасшие искорки, сверкающие в дымоходе.

Если бы не чудовищные обстоятельства нашего заточения, это была бы приятная трапеза. На десерт нам даже досталось некое подобие усыпанного ягодами кекса.

– Ты и правда выглядишь как героиня оперетты, Нелл, – прокомментировал Годфри добродушным тоном человека, который только что как следует поел и выпил. – Ирен придется по нраву твой костюм. Уверен, она захочет себе точно такой же.

– Ну разумеется, она обожает наряжать меня, как куклу, в одежду, которая меньше всего мне подходит. А чтобы заполучить подобные нелепые одежды, ей надо всего лишь стать жертвой похищения цыган.

– Сомневаюсь, что наши похитители – цыгане. Здесь они просто слуги. Теперь расскажи-ка мне все подробности парижских убийств и объясни, при чем тут Джек-потрошитель.

– О, запросто. Вообще-то у меня с собой маленький блокнот

для записей, он висит на цепочке на поясе. Правда, приходится писать очень мелко и лаконично.

– Представляю, как тебе тяжело.

– Писать мелко?

– Нет, лаконично. – Он глотнул вина, и его серые глаза блеснули.

– Ладно, но сначала я хотела бы узнать, как похитили тебя самого. На тебя тоже бросился человек с безумными глазами?

– К счастью, нет. Я просто следовал инструкциям. Задание Ротшильда заключалось в том, чтобы рассмотреть заем трансильванскому дворянину, пожелавшему использовать замок в качестве залога. Мне предписывалось оценить имущество на месте и убедиться, что представители заемщика достаточно компетентны и честны.

– И как только ты сюда прибыл…

– Стало понятно, что уехать я не смогу. Как мне кажется, вся эта сделка была уловкой. Я так и не встретился с трансильванским дворянином, видел здесь только цыган и стражу. И кошек с крысами, которые, конечно же, не добавляют имуществу престижа. Сказать по совести, ветхий замок в глухих лесах не представляет никакой ценности. Его хозяину – если только он не является абсолютной фикцией, что вероятнее всего, – пришлось бы искать кредит в другом месте, не у Ротшильдов.

– Очевидно, все трансильванское дело служило поводом заманить тебя сюда. Но я не могу понять, с какой целью, и при чем здесь я. Возможно, твоя секретная миссия для Ротшильдов в Праге прояснит дело?

– Не исключено, но я поклялся молчать.

– Поскольку я ходячий мертвец, ты вполне можешь мне довериться.

– Нелл! Не говори так о себе!

– Годфри, я провела почти неделю в ящике, больше похожем на гроб. Можно сказать, воскресла из мертвых. Неужели ты не можешь нарушить обет молчания в таких ужасных условиях?

– Сам барон Ротшильд требовал секретности, – с сомнением протянул адвокат.

– Да, я знаю, и Ирен не очень-то была этому рада.

– Она обижалась, что я держу ее в неведении, но, с другой стороны, ей было лестно, что ее супруг стал единственным человеком на земле, которому барон доверил эту миссию.

– Теперь Ирен, наверное, просто в бешенстве. Я с содроганием думаю о том, как на ней отразилось наше совместное исчезновение. В конце концов, она актриса и нервная организация у нее гораздо тоньше, чем у далеких от творчества личностей вроде меня. Впрочем, она пока может и не знать о твоем затруднительном положении.

– Молюсь, чтобы не знала. Интересы Ротшильдов в Праге подразумевали, что я уеду на некоторое время, и я знал, что связь в месте назначения будет ненадежной.

– Мы действительно так далеко от цивилизации, Годфри?

– Мы на задворках небытия, дорогая Нелл. Эти земли еще никто толком не исследовал, кроме местных.

Я вздохнула, слишком углубившись в свои мысли, чтобы отказаться от вина.

– Вряд ли тайна касается именно трансильванских земель, – сказала я наконец. – Тут что-то гораздо ближе к Праге.