Красный жук
Шрифт:
– Накаркал ты приятель, когда говорил, что мы с тобой встретимся! – усмехнулся он.
Трутнев завизжал как раненая собака. Он прокатился кубарем по земле, держась за ушибленную голову. От такого удара любой человек обязан был потерять сознание, но препарат творил чудеса. Трутнев нащупал в траве пустую бутылку, разбил в ствол дерева, и выставил перед собой «розочку».
– Ты не должен меня убивать! – из алого рта, обметенного герпесом, изверглись потоки брани. Черное пятно на лбу было похоже на отметину нечистого. Не удивительно, что в народе его окрестили «пятнистый оборотень». – Ты не должен меня убивать! – убежденно повторил он. – Мы одинаковые!
– Это
– Ты разве ИХ не слышишь?! – на уродливом лице отразился религиозный экстаз. – ОНИ должны разговаривать с тобой!
– Кто это ОНИ?!
– Мы – особенные, понимаешь? С нами общается сатана! – налитые кровью глаза бешеной собаки горели благоговейным огнем. – У него много голосов, он дает особенную силу!
– А мы с тобой, выходит избранные?
– Вот именно! – убежденно кивнул Трутнев.
– Ты поэтому убиваешь людей, скотина? – Сергей с отвращением сплюнул. Слюна отдавала болотной тиной.
– Смерть освобождает! Она дарит радость. Вначале я тоже думал, что нахожусь под действием нового наркотика, но услышал голоса, и все понял… Сатана покровительствует таким как мы. Он дарит нам радость убийства и насилия! – уродливый человечек вещал как опытный сектант. Его глаза горели огнем, пальцы судорожно сжимали горлышко бутылки. – Прислушайся к голосам! – он поднялся на ноги, шагнул вперед.
«Чужак оказался не так прост!» – отчетливая мысль забилась под черепом офицера.
«Не следует его преждевременно списывать со счетов!»
«Я начал убивать. Открыл счет. Кто следующий?!»
«К делу!»
Перед глазами Авдеева возникла картинка. Словно невидимый проектор крутит объемное кино. Только краски ярче и насыщеннее, чем это бывает на экране. Одетые в военную форму мужчины стоят возле ольховой рощи. С деревьев сыпет мелкая бязь дождевой воды. Коренастый белобрысый парень, держит наперевес автомат, его взгляд прикован к темной стене. На втором этаже разбито стекло, капли дождя проникают в черный проем, ветви деревьев хлещут по мокрой от дождя стене. Он отдает короткую команду, высокий солдат раздвигает плотные заросли, пытаясь разглядеть что-то во мраке. Из кустов вырывается сильная жилистая рука, почти не заметный человеческому глазу рывок, и голова военного, лишенная опоры, безвольно свисает на куске мышечной плоти. Коренастый поворачивает ствол автомата, но фоне мелькающих в кустах теней, его движения похожи на замедленную съемку. Из дула вылетают огоньки, трассирующие пули срезают верхушки карликовых голубых елей. Ловкая фигура возникает сбоку, от оглушительного удара у мужчины лопается височная кость. Фонтан крови брызнул на брюки, человек опускается на колени, пальцы продолжают сжимать оружие. Третий мужчина пытается поднять рацию, она прижата телом коренастого парня. Он нагибается, мускулистая кисть обрушивается на шею, жалобно хрустнули позвонки, воцаряется тишина. Только с листвы капает прозрачная, как роса вода, и едва слышно стонет раненый военный.
«Молодец Зеленый! Отличная работа!»
«Продолжаем!»
Сергей очнулся как после короткого сна. Он все понял. Солдат перебьют. Быстро и жестоко. Не ради смысла, а ради удовольствия. Обладатели голосов сделают это. Радость смерти. Такими их сделала сыворотка. Почему это не случилось с ним? Лжешь, капитан… Себе лжешь. Тебе всегда нравилось убивать. Переживать мгновения триумфа, когда
«Это даже лучше чем секс, признайся дружище»!
Он начал спиваться, и не мог в полной мере ощутить сладость насилия.
«Хотя нет. Ошибочка, капитан!» – произнес его привычный собеседник. – «Ты избивал кавказцев в парке, точно понимая, что один из них, приземистый, длиннорукий как орангутан дагестанец, по виду бывший борец, останется калекой!»
«Ты был бухой, Серый!» – усмехнулся Лоренц. – «Собутыльники приняли твою ярость за ненависть к инородцам. Но мы-то с тобой знаем, что для тебя национальность не имеет значения, отец – белорус, мать – наполовину осетинка, наполовину украинка. Одно слово – советский человек, интернационалист! То была истинная злоба озверелого монстра!»
Он жестоко избивал кавказцев. Очень жестоко… Горовиц закричал громко, как женщина, слыша звук ломающегося позвоночника, но капитану показалось этого недостаточно. Он не мог насытится болью и страданиями людей. Высоко подпрыгнул, и ударил каблуками по распростертому телу. Позже он оправдывал себя тем, что спасал от насилия смешную русскую девочку, ее, одуревшие от наркотиков парни, тащили в тонированную старую «девятку».
«Вы поступили как настоящий герой!» – восхищенно шептал Павел Горовиц, но в глазах писателя застыл ужас.
Это лучше чем секс, дружище…
Авдеев сжал кулаки, ногти вонзились в подушечки, боль вернула его к реальности. Кащей припал к земле, готовясь напасть. Рваное горлышко бутылки нацелено в живот недругу, мутные глаза искрятся, предвкушая сладость насилия.
– Избранные слуги сатаны, говоришь, Чужак? – капитан не узнал собственного голоса. «Красный жук» менял его сущность, будто умелый булочник месит тесто, препарат ломает природу инфицированного человека.
Он без труда увернулся от выпада. Конечно, новые способности превратили бывшего наркомана в умелого безжалостного убийцу. Но у него не было за спиной двух десятков лет занятий рукопашным боем. Он кинулся вперед, полагаясь исключительно на свои обретенные способности.
– Пусть все так! – прохрипел Сергей. – Пусть слуги дьявола. Но начну я с одного из его первенцев!
Сильнейший удар ногой в грудь отшвырнул Трутнева на землю. Розочка выпала из слабеющей кисти. Однако, он оставался достаточно ловок, для того, чтобы вывернуться, как скользкий уж, и вцепится противнику в ноги.
– Для такого приема надо знать основы боевого самбо, приятель! – усмехнулся Авдеев. Он и правда, испытывал зудящее желание прикончить уродца. Взял в железный захват шею, и вывернул на бок голову. Трутнев издал отчаянный крик.
– Честно скажу… – тяжело дышал мужчина. – Всегда мечтал сломать шею, как это в боевиках показывают!
Кащей ощутил, что кости его трещат. И вот тогда он очень захотел жить. Где угодно! В тюрьме, в пожизненной одиночке, в камере с отморозками, только жить! Хотя бы с теми тамбовскими садистами. Жить!!! Пусть без кайфа, но только жить! Больным, покалеченным, без рук без ног, но жить! Даже на самых тугих ломках, он не испытывал такую волю к жизни, и смертельный ужас перед близкой гибелью. Страх оказался настолько велик, что он не мог кричать, а только скулил как побитый щенок, из глаз текли долгие слезы. Впервые в жизни невесть откуда возникло страшное слово «бесконечность». Он не понял, что оно означает, но звучало это слово так трагично, страшно и безнадежно, что струйка пахучей мочи оросила грязные штаны человека.