Шрифт:
Annotation
"Я раньше много путешествовал и в какой-то момент вдруг понял, что, куда бы я ни направлялся, на самом деле я перемещаюсь только по одному пространству, и это пространство - я сам.” Виктор Пелевин, «Чапаев и Пустота».
Герасименко Михаил
Герасименко Михаил
Красный
Bruder Jakob, Bruder Jakob,
schl"afst du noch, schl"afst du noch?…
Дурацкая
Проблема в том, что у них нет национальной кухни. То, что они называют smorrebrod - на деле обычный английский сэндвич. А еще они всерьез утверждают, что у них лучший лагер в Европе. Ха! Вот наглецы. Ведь всем известно, что лучший лагер варят в Чехии. Или в Бельгии? Точно не помню.
Я прикрыл веки и увидел большое бордовое пятно, медленно пульсирующее в такт моему собственному сердцебиению.
– Мистер Рэд, что вы скажете по этому поводу?
Он промолчал. Как всегда. И как всегда ответ появился внезапно.
«Нужно уезжать из Дании - эти люди слишком сильно задирают носы».
Ответы мистера Рэда были в моей памяти всегда, но проявлялись только в тот момент, когда я обращался к нему за советом. Для меня получить от него ответ - это как найти потерянную флешку с любимой музыкой, что годами пылилась на верхней полке старого шкафа.
Он был прав, конечно. Но я не мог уехать из Дании немедленно — меня ждала работа. Тем ясным утром я решил отправиться в Христианию — последний вольный город в Европе, со всех сторон окруженный неприступными стенами Копенгагена-Вавилона.
«Это просто недобитая хиппи-коммуна. Их дух умер в конце шестидесятых — остались только торговцы наркотиками и их бомжеватые покупатели»,– слова мистера Рэда всплывали в моей памяти, как куски мусора посреди прозрачно-чистых каналов Копенгагена.
– Эх, мистер Рэд. Боюсь, вы ничего не понимаете в хиппи. Эти люди знают как жить. Посмотрите на их лица, посмотрите на их дома. Чувствуете запах? - я сделал глубокий вдох, - это запах свободы.
«Я вижу только обдолбаных бородатых бомжей и туристов. Это запах травы, а не свободы».
– Это одно и то же. А таких художеств я не видел даже на самых дальних станциях Нью-Йоркского метро, - я указал на полуразрушенную кирпичную стену, размалеванную красочными надписями.
– К тому же тут нет копов.
«То, что тут не действует часть законов
Я обернулся и увидел съемочную группу в сопровождении двух коренастых мужчин в форме.
– Politiet, - человек в черных очках рядом со мной тихонько вскрикнул и скрылся в толпе зевак, неспешно бродивших по главной площади.
Нервно озираясь копы быстро спустились с холма, исчезнув в глубине неказистых кварталов «города-в-городе».
– Свободных людей опять обижают, - заметил я и зашел внутрь ближайшего магазинчика.
У входа толпилась кучка афро-датчан, громко обсуждающих что-то на своем замысловатом диалекте. Над дверью висела маленькая табличка: «Say NO to hard drugs. Selling or buying cocain is prohibited. If you will be caught test-positive, you will be forever banned from Christiania».
Внутри был типичный бар, чем-то напомнивший мне старые забегаловки Чехии. За барной стойкой стоял полный усатый датчанин, неспешно пересчитывающий выручку.
– God dag, - он поднял голову и улыбнулся.
– И вам не хворать, - ответил я на английском.
В воздухе на несколько секунд воцарилась тишина. Я смутился.
– Спрашивайте, не стесняйтесь, - ответил датчанин, явно привыкший к таким ситуациям.
– У вас можно купить…
– Тут не продаем. Единственное место, где можно купить внутри — бар Woodstock, через дорогу. Хотя знаете… - осмотритесь по сторонам снаружи. Имеющий глаза сразу увидит нужного человека. Но я бы советовал вам подождать пару минут - у нас опять чертова полиция.
Последовав совету бармена, я решил прогуляться. Площадь была заполнена туристами и торговцами. На прилавках блестели стеклянные тары, будто бы вчера изъятые из подпольных лабораторий, пестрые флаги со знаменитым пятилистником и зеленые леденцы с коноплей (приманка для простаков).
В пресловутом Вудстоке запах свободы достигал запредельных концентраций. Пробираясь через облака дыма я дошел до барной стойки. Там меня встретила неопрятная дородная дама средних лет. Несмотря на возраст, ее руку украшала внушительных размеров татуировка, а из левой брови торчало маленькое железное кольцо.
– Вам помочь?
– ее голос оказался мягче, чем я ожидал.
– Да, - ответил я и объяснил суть проблемы.
– Меньше чем на сто крон не продаем, - бросила она и удалилась к дальнему столику, где пара крепких мужчин активно спорила о чем-то очень важном.
Барвумен обратилась к одному из них, и он достал из-за пазухи маленький пакетик. Я протянул ей сотню. Произошел обмен.
«Больше, чем тебе дали бы в Амстердаме»,– заметил мистер Рэд.
– Гораздо больше, чем позволяют скромные возможности моего организма, - добавил я и подсел к шумной компании у заляпанного грязью окошка.